– Да, – поддакнул Крюгер, глядя на карту города и схему.
– Когда дело выгорит, поставишь, если тебе так хочется. Надо сначала дело сделать, – ответил Карпов.
– А то как бы нам не поставили, – хихикнул Дантист.
– Правильно мыслишь, – сказал Инвалид. – Главное, чтобы они так же, как тогда, приехали, и денег было б достаточно.
– А теперь о главном. Заряд для взрыва я заложу сам, он будет взорван дистанционно в нужном месте, с этого момента начнется операция «Облегчение», – сказал Карпов, – облегчим родной банк.
Дантист, который вечно над чем-нибудь хихикал, засмеялся во все горло:
– Это ты так назвал? Облегчим карманы государства?
– Неважно, как называется, важно, чтобы получилось.
– Эт, да, – поддакнул Крюгер.
– Узнаю я о том, что деньги везут, не ранее чем за час, поэтому у нас все должно быть наготове за 15 минут.
– Давайте проверим поминутно наши действия с момента начала.
– Карп, а у тебя надежный источник насчет бабла? – спросил Крюгер.
– Надежнее не бывает.
Они встретились случайно. Но теперь ей казалось, что сама судьба бросила их в объятья друг другу. Был конец января. Холод, снег, погода скверная, а для нее все запахло весной: впервые перестала замечать погоду, притом, что ей недавно исполнилось 38 лет. Это было совершенно неожиданно, но ей не хотелось сопротивляться вдруг воскресшим эмоциям первой любви. Ее организм сам бросился в этот омут и не хотел прислушиваться к рациональной части мозга, которой она пользовалась большую часть своей жизни. Прагматизм тушил все страсти и безумства, приходившие ей в голову. Теперь она поняла, что у нее ничего нет, жизнь уже почти прожита. И ей остались в лучшем случае внуки, а в худшем – перспектива провести остаток дней, откармливая «кота» – мужа, удобно расположившегося на диване.
Работа кассирши за 13 лет ей уже давно осточертела. «Хуже работа только у медиков», – так она говорила, но работа позволяла ей иметь дополнительный доход на поддержку себя если не в сексуально-привлекательном, то хотя бы в более-менее приличном виде. «Неужели я проведу остаток жизни так же бездарно?», – думала она, и слезы наполняли ее глаза от невыносимо горькой жалости к себе. Поэтому встречу с Карпавым она восприняла как щедрый подарок судьбы на старость лет. Татьяна даже свечку поставила, хотя назвать ее верующей можно было с большой натяжкой.