– Мы избалуем ребенка, – говорила нянька, обращаясь к матери, но княгиня только махнула рукой. До ребенка ей не было особого дела, хотелось скорее подняться, вскочить в седло и совершить прогулку вместе со свитой своей. Уж несколько раз воевода Ирины появлялся тут и жаловался на то, что русичи не особенно с ним любезны, и все на них имеют наглость своему князю жаловаться.
– Ничего, – успокаивала она варяга, – вы нужны ему, князь вас в обиду не даст. А если что-то серьезное случится, я сама за вас заступаться стану, – пообещала она.
В голосе ее появилась решимость. Она и сама замечала, что ее власть над князем со временем становилась все больше. Она постоянно ненавязчиво напоминала ему о том, что причастна к появлению на свет этого ребенка, и благодарности его не было предела.
Ярослав видел, что мать равнодушна к девочке, но вокруг нее было столько людей и у нее все время было все самое лучшее. И в глубине души он радовался тому, что никто не оспаривает его право на любовь дочери. Но он помнил наказ матери о том, что должен быть снисходителен к жене своей, ведь она поселилась в чужом мире, и здесь ей может быть грустно и одиноко. Как ни старалась сама Ирина не реагировать на то, что происходило вокруг, но когда к ним присоединился священник, она не выдержала и высказала свои обиды:
– Мне казалось, что он позабудет хотя бы на время о дочери своей, – говорила она, – ведь столько дел есть у князя. Но нет, этот ребенок каким-то чудесным образом притягивает его.
– Еще более странно то, что он не собирается его крестить, я столько раз к нему подступался, но нет, только глухое молчание в ответ, – заговорил о своем святой отец.– Ты должна сама напомнить ему о том, княгиня, потому что это твое дите, а не только его. Ему хотелось через нее влиять на строптивого и непредсказуемого князя.
– Мой муж кажется добрым и ласковым, – усмехнулась она, – но когда дело доходит до чего-то большого и важного, его не сдвинешь с места, сколько не старайся, – с грустью говорила княгиня, – ни в чем убедить его невозможно. И она показалась ему еще более проницательной, чем считал он в начале.
– Но ребенок должен быть крещен, – настаивал священник, словно для него это был вопрос жизни и смерти, – из-за глупого упрямства княжеского он будет представлен всем дьяволам на свете, ты должна быть настойчива, дорогая моя.