– У тебя машина есть? – вдруг спросил Осис.
Генка кивнул.
– Машинка есть, но и та без стартера, – стараясь не быть угрюмым, сказал он и бросил свой целлофановый пакет на нары.
Он вспомнил красное шелковое, правда, уже стиранное покрывало, которым жена Люська убирала их тахту, и ему сделалось невыносимо одиноко.
– Чего хромаешь? – не отставал Роберт. – Кто тебе выбил костыли? Наверное, в ментовке?
Генка молчал, сопел и пытался держаться молодцом.
Наконец приехал Ящик. Ни дать ни взять – трехдверный шифоньер, только с ушами. И с глазамиблюдцами, и с руками, на которых вместо пальцев – сардельки. Тяжелый и угловатый Ящик по имени Жора бросил на нары три пачки сигарет «Балтия» и уставился на Кутузова.
– Будешь мне сегодня лопатки чесать, – разъяснил он Генке ближайшую перспективу и начал снимать свитер.
Кутузов уловил запашок, какой исходит от тела давно немытого человека.
– А мне пощекочешь пятки, – добавил Осис.
Генке не хотелось говорить, и, сунув в рот сигарету, он заглох. В мозгу стали прокручиваться разные картинки, и на всех он представал в до предела унизительной позе. Он незаметно приподнял угол матраса и вколол в него скрепку. Ему захотелось в туалет, и он ломал голову – как провернуть эту процедуру, чтобы не задеть тонких чувств сокамерников. Во время чернобыльской одиссеи он наслушался массу былей и небылиц, связанных с нежным словом «параша».
Когда стало совсем невмоготу, он подошел к этой самой параше и поднял крышку. Наступила магнетическая пауза, и ему показалось, что он слышит, как у Ящика в башке с грохотом и перезвоном вертятся шарики-ролики. Осис, подняв бесцветную бровь, смотрел на Кутузова рассеянным взглядом. А тот стоял над кратером унитаза и чего-то выжидал. Он понимал, как только он расстегнет ширинку и вытащит на свет Божий то, чем был сотворен сын Юрка, тут же последует какая-нибудь пакость. Он опустил крышку и пошел на место. Пока шел, привиделся домашний голубой унитаз, установленный еще в достославные времена застоя. Внутри что-то екнуло, ибо отчетливо вдруг осознал – со своим голубым унитазом они надолго разлетаются во времени…
– Вали сюда, – позвал Кутузова Осис. – Будем тебя исповедовать. – Он снял с гвоздя иконку и положил на кровать. – Клади на боженьку левую руку и выкладывай все, что знаешь о своих преступных делах…