− А Кристалл? – снова спросил
Элиот.
Виктор сделал вид, будто не
услышал вопроса.
− У Доу там много интересного
припрятано, но что из этого правда, а что ложная память,
подсаженная неизвестно кем – разобраться затруднительно. Там слои
так переплелись, что вообще удивительно, что удалось хоть что-то
нащупать. Например, могу сказать, что наша отрезанная голова как-то
связанна со "Спрутом".
− Значит "Спрут"… − выдавил
Элиот, устало помассировав переносицу. – Эти ублюдки каким-то
образом связанны… Может и вирус именно они в тушку Доу засунули.
Это так, мысли вслух. Что с Кристаллом, Виктор?
− Кристалл не удалось достать.
Но теперь я знаю настоящее имя Джона Доу. Стэнли Вайсул.
− Как она? – спросил
я.
Хмурый доктор сверлил меня
пронзительным взглядом поверх синей маски и с раздражением
выдал:
− Где ее мать? Ребенок
истощен, остался без присмотра и отравился, я буду вынужден
сообщить об этом в полицию!
− Ее мать пропала.
− А вы кем приходитесь
девочке?
− Отец, − без колебаний
ответил я.
Доктор недоверчиво на меня
посмотрел.
− Пусть так. Главное, что
лечение оплачиваешь. Но в полицию все равно сообщу.
− Не стоит. Полиция уже здесь,
− я щелкнул по терминалу, показав старое удостоверение. Лицо
доктора тут же просияло, видимо сперва он принял меня за
извращенца, который выкрал ребенка у матери и держал в каком-нибудь
подвале.
− С вашей дочерью все будет в
порядке, детектив Рид. Операция по извлечению гранул прошла
успешно, состояние девочки стабильное. Сейчас ее заберут в
реанимацию на сутки под наблюдение. Вам в реанимацию нельзя, но,
когда ее переведут в палату, сможете навестить. Вам сообщат, −
сказал доктор благожелательным тоном и сунул мне пакет с вещами
Луизы Исикуро.
Сутулый уставший доктор
зашагал по длинному больничному коридору, а я остался стоять у
дверей хирургического блока, сжимая в руках пакет. Меня все еще
потряхивало, я до сих пор не верил, что успел. Еще бы полчаса-час и
девочку было бы не спасти – так сказали врачи скорой. Теперь я
понял почему Мэй так тщательно скрывала свою личную жизнь, она
прятала от мира самое дорогое что у нее есть – дочь. Признаться,
меня взяла обида, ведь она не рассказала о Луизе, хотя мы были
друзьями. Я изливал ей душу так часто, что, пожалуй, Мэй знает меня
лучше, чем я сам. А что я знаю о ней? Ничего.