Влетев в коридор, я почти
успел добежать до ведущей на верхние этажи лестницы, как появилась
охрана. Четверо бугаев шли в шахматном порядке по узкому коридору,
держа пистолеты наготове. Я медленно поднял руки.
− Полиция! – крикнул во все
горло.
Охранники продолжали идти на меня, подобно
темной волне, не опуская оружия. Двое из них обошли меня и вышли в
холл. С их появлением стихшая заварушка получила новый импульс и
снова послышалась стрельба. Оставшаяся парочка взялась за меня.
Руки жестко скрутили, заставив согнуться и смотреть в пол, игольник
отобрали.
−
Ты что тут забыл, мразина?! – выпалил охранник и ударил в лицо
коленом.
Боль обожгла, заставив закашляться. Рот
наполнился вязким и соленым, так что прежде чем заговорить, я
сплюнул сгусток.
−
Полиция Лост Сити, чтоб вас всех Иные сутками драли… Мне надо
встретиться с Мадам.
В
ответ еще один болезненный удар. Снова полный рот крови, даже
показалось, что зуб раскрошился.
−
Встреча. Иначе… кхе-кхе… − я откашлял очередной кровяной ком, − …
иначе по щелчку пальца сюда нагрянет спецназ. Парни уже задолбались
в фургоне перед вашей клоакой мариноваться.
Охранник нервно засопел, видимо, понимая, что
серьезно вляпался, но все-таки решил проверить и защелкал по
терминалу, прокручивая изображение с камер.
−
Вижу. На парковке стоит подозрительный фургон с куриной ножкой, −
доложил он.
−
Маскируются, суки… − сказал второй, который до этого только
наблюдал, стоя в стороне. Судя по всему – главный. – Ведем его
наверх.
С
заломанными руками меня потащили извилистыми коридорами и витыми
лестницами. Все что я видел – это пол. Затертые бордовые ковры с
грязными, некогда золотистыми вензелями, плитка под мрамор,
затоптанный паркет… Я сосчитал шаги и повороты, и уже составил план
здания, ориентируясь по тому, что видел раньше. Вывод напрашивался
один – я больше не в «Мармеладе», и когда мне удалось осмотреться,
я лишь убедился в этом. Меня привели в соседнее здание, соединенное
с борделем лоджией-переходом. Остановились мы перед массивной
бронированной дверью, украшенной нелепыми гипсовыми цветами лотоса.
Большей безвкусицы я не встречал даже в притонах Тринадцатого
сектора.
После короткого доклада охраны
и ответа с той стороны наляпистая дверь открылась с тугим
гидравлическим шумом. Меня впихнули в кабинет и, наконец, позволили
разогнуться, дабы я смог предстать перед Мадам как подобает.
Сплюнув кровь, я и предстал, впившись в хозяйку кабинета тяжелым
сканирующим взглядом, который не сулил ей ничего хорошего. Мадам
оказалась низкорослой женщиной, возраст которой я не смог угадать
из-за скрывающей лицо маски гейши. Выбеленный силикон с прорезями
для глаз, обрамленных черной тушью, смотрелся чересчур грубо и
напоминал фарфор, а не человеческую кожу. Алые губы-ниточки
сложились в тонкую усмешку – искусственную и некрасивую. Глянцевые
черные волосы Мадам были забраны в высокую прическу, украшенную
длинными заколками-шпильками с висюльками, и я заметил, что от
линии крепления парика вся шея покрыта красными шрамами, а кожа
стянулась, как после ожога. Что ж, теперь понятно почему эта
женщина носит маску – ее лицо обезображено. Маску, конечно, можно
было бы подобрать куда качественнее и красивее, с ее-то деньгами,
но уверен, что главную роль здесь сыграла далеко не
эстетика.