У родителей тоже век не длинный, кто его знает, успеют ли внуков до ума довести. По лицу Валентины Петровны текли слёзы, она не вытирала их. Пусть текут, может, смоют всё плохое, а хорошее само придёт.
Спохватилась. Борщ выкипит, а ей ещё домой бежать, деду отнести еды. Как она устала бегать на два дома! Хорошо, что живут недалеко, а то вовсе бы обезножела. Сил нет никаких, так жить, и дочку жалко и самой тошно.
Женщина встала и тихонько прошла к комнате дочери, Люба лежала, отвернувшись к окну. Наверное, спала. А может, так просто лежала, думки свои чёрные думала. Надо поторапливаться, скоро внучка из школы придёт, её покормить нужно.
И теперь в оба глаза следить нужно, чтобы дочку Люба не втянула в свои козни, что мужу решила строить. А этот кобель, с утра намоется, надухарится и на работу. Понятное дело, он не болеет, чего с ним станется, здоров, как бык.
И верно Люба думает, Кольке баба нужна, а какая из жены теперь подстилка, поди, брезгует муженёк с ней в одну постель ложится. Вон, и кровати растащили в разные стороны, спят, как чужие.
Люба на другой день пробовала снова завести с матерью разговор о лекарстве, но Валентина Петровна ответила дочери категорическим отказом. И не углядела в этот раз бабушка, внучка Зоя подслушивала их разговор.
Девчонка выскочила из своей комнаты и кинулась к матери.
–Мамочка, миленькая, не надо папку убивать! Он у нас хороший! И ты скоро поправишься, у нас всё снова хорошо будет.
Люба в это время сидела с матерью на кухне, и не успела чашку поднести ко рту, рука сама дрогнула и чай пролила. Зоя билась в истерике, заливаясь слезами, а две женщины, мать и бабушка замерли, не зная, что сказать.
Первой опомнилась Валентина Петровна.
–Зоенька, ты что, деточка! Никто твоего папку убивать не собирается. Ты, наверное, всё не так поняла! Это мы с мамой…
Она оглянулась на Любу.
–Мы с мамой про кино разговаривали, там сериал по телевизору шёл, тётенька нехорошая задумала…
Зоя топнула ногой.
–Не надо со мной, как с маленькой разговаривать. Всё я правильно услышала. Мама папу хочет отравить, чтобы он вместе с ней умер.
Девочка всхлипнула.
–А я не хочу, чтобы кто-то умирал. Я хочу, чтобы у нас с Павликом папа с мамой были. И чтобы у нас всё было, как раньше.
Лицо Любы стало белым, как полотно. Её глаза расширились, и крупная дрожь сотрясала всё тело. До неё, наверное, доходил смысл слов дочери, и одновременно, она осознавала то, что собиралась совершить сама.