Тёща перемены в зяте приметила сразу. Приметила и не обрадовалась. Люба лежит в больнице, проходит лечение и как раз сейчас, доктора говорят, что наметилась стойкая ремиссия в болезни больной.
Валентина Петровна сначала не поняла этих мудрёных слов, но ей растолковали, что болезнь на время притихла и не развивается. О выздоровлении пока тоже говорить рано, но и то, что не прогрессирует, уже неплохо.
Николай регулярно навещал жену в больнице, и досадно поморщился, когда увидел, что Любе стало намного лучше. Жена повеселела, сама выходила к нему из палаты и говорила, что с удовольствием ест всё, что в больнице готовят.
Никитин даже подумал, если жена и в самом деле, пойдёт на поправку, то пожалуй, он с ней разводиться не станет. Чего одну бабу на другую менять. К тому же, у них детей двое. А Наташа будет запасным аэродромом.
Тем более, подруга ни на что не претендовала. Говорила, что ей и так хорошо. Ну, а если хорошо, то и заморачиваться не стоит. И потом две любимых, точнее, любящих женщины, лучше, чем одна.
Ласк будет доставаться в два раза больше. Когда Любу выписали домой, Никитин притих. Одно дело, когда жены дома нет, и совсем другое, когда она каждый день глаза мозолит. И, кажется, дражайшая половина что-то подозревает.
Тёща вернулась к себе домой, потому что Люба теперь сама могла готовить еду, хотя и не делала резких движений, но справлялась сама. Бельё стирала машина-автомат, а гладить Люба не торопилась.
Присаживалась у гладильной доски и неспешно водила утюгом по рубашкам и майкам. В больнице Любе посоветовали не перегреваться. На прощание Валентина Петровна косо глянула на зятя, когда они остались на кухне вдвоём.
–Ты, кобелина, хоть при Любе не таскайся. Видишь, ей лучше стало. А как узнает, что ты себе новую подстилку завёл…
Никитин оборвал тёщу.
–Не учите меня, мамаша, жить. И обижать Любу я тоже не собираюсь.
Валентина Петровна поджала губы.
– И то, ладно.
Дни сматывали свой клубок, сворачивали его в месяцы, не докучая неприятностями. Люба всё свободное время проводила с детьми. Те ластились к матери, радуясь, что та не лежит в кровати и не стонет, как раньше.
Павлик каждый вечер, на ночь глядя, получал свою порцию сказок, которые Люба читала сыну перед сном. Мама целовала его, как раньше, желала спокойной ночи и уходила спать в свою комнату.