– Вот, смотри! Это мои новые стихи! Сочинил их пару дней назад! – с непринуждённым восторгом малого дитяти, отвлёк Макса Дон Джон, тыча обгрызенным ногтем в свой носовой платок. На платке его действительно виднелись строки рифм, выведенные корявым, торопливым почерком.
– Это про него – про наш тотем>7 – про символ клуба! – объяснился Дон Джон, кивая вверх, на потолок, на висящего вместо люстры, неоново-галогенно-полимерного жизнелюба-паука.
– Никак не разберу, что здесь написано… – озадаченно промямлил Max, пытаясь вчитаться в небрежные каракули на засмарканной поверхности платка.
– А дай, я сам прочту! – обрадовался шнифтовой, и, вырвав сопливый лоскут из Максовых рук, пафосно осанился и выставил босую ступню впёред, не забыв, между прочим, передать по очереди дымящуюся папиросу.
Снова взявшись за окурок, Max затянулся смелее прежнего, ощущая обнадёживающее отсутствие какого-либо эффекта от скуриваемого зелья.
– Кто в углу укромном, тихом, молча делает, что хочет, – выразительным, таинственным шёпотом начал читать с платка Дон Джон, но тут же остановился, и защёлкал пальцами, призывая окружающих к вниманию.
Неформальный raggy Че – революционер и сын банкира, заодно с оболтусом Max’ом, неожиданно резко почувствовали, как сознание их принялось рассеиваться вокруг, двигаясь прямо от внутреннего центра естества человека, и заполняя собой окружающее пространство, цепляя, в расширении своём, каждый встречаемый на пути предмет, звук, свет, ощущение, мысль.
– Взлетаем! – задорно подмигнув, обрадовал Макса сын банкира Че, кивком указывая на начавший уползать из под ног пол клуба.
– А кто это?! То есть, кто делает, что хочет, в тихом, укромном уединении? Что за тайна здесь сокрыта?! – оживился вдруг Max, начав беспокойно оглядываться, словно ища ориентир в незнакомом пространстве.
Не отвечая ему ни слова, Дон Джон схватил юношу за руку и, встряхнув, указал своим щетинистым, упрямым подбородком в центр потолка, на шевелящегося неонового паука.
– Кто? Кто он?… Ах вот оно в чём дело! Вот оказывается, где тайна притаилась! – эйфорически выдохнул Max; и Че, с Доном Джоном озадаченно переглянулись.
– Кто в углу укромном, тихом, молча делает, что хочет, от того в награду лихо, ожидай, – он всех морочит! – не сбиваясь на начавшийся неадекват, продолжил своё чтение Дон Джон, но в этот раз, помехой его чтению, пришел черёд революционера Че, который, реагируя на происходящее до последней секунды адекватно, вдруг принялся за задорный припляс, заданный басовым ритмом hard-роковой частушки Джимми Пэйджа, рвущейся из холла клуба к выходу.