Стоны Макса исчерпались, и он перешёл на откровенный, срывающий все маски и очищающий ото лжи, крик.
Но уборщица не спешила, поставив свою жертву на колени души и разума. Она надеялась видеть нечто большее… Очерствевшая, за время многолетней работы в психиатрической клинике, душа её была столь искушена часто слышимыми криками, стонами и прочими проявлениями аффектов, что от скуки толкала толстуху на продолжение эксперимента. Посему уборщица увеличила громкость динамиков, и снова вгляделась Максу в самые его, начавшие уже стекленеть, кричащие собственным криком, потерявшие последнюю надежду, глаза.
– Бог един, запомни! Он есть Всевысший наш! – яростно выговаривала она ему прямо в лицо, ледяными своими зрачками буквально втыкая в глаза безжалостный свет, посягающий уже и на душу Макса-афроамериканца.
Секунды остановились, сделав время Макса похожим на застывший бетон, раствором которому была боль, а гравием и арматурой – желание немедленно умереть и неверие в то, что эта пытка когда-нибудь кончится.
Прошли секунды, пережитые как Вечность, и тело афроамериканца блаженно отступилось от последней надежды на спасение, ввергнув его сознание в вожделенную нирвану отключения от жизни.
Max вышел из боли тихим призраком, и поплыл прочь от погибшего тела негра невидимой дымкой, дымкой, расползающейся в окружающем воздухе и заполняющей собою всё видимое пространство.
В сей момент, находясь без тела, Макс мог видеть всё, всему внимать, всё понять, но не имел лишь тела. И хоть ему уж было всё равно и безразлично что-либо, всё ж осознал он и запомнил для себя многое, увиденное им с высоты потолка кабинета в миг воспарения. Макс увидал с той высоты, так никуда и не ушедшего, глядящего на дело это из окна, тайно прижавшегося к какому-то там лабораторному шкафу, пузатого начальника лечебницы, смотревшего за всем происходящим всё то время. Дух Макса увидал ещё и бьющуюся в истерике, залитую слезами женщину, пытавшуюся отстоять права покинутого им только что чёрного тела, представительницу ООН, так и не сумевшую помешать свершившемуся действу. Таким образом, Макс видел всё вокруг, в сей миг, и в целом – как перспективную панораму, и в деталях, легко акцентируя предельное внимание на чём угодно. Но и это состояние продлилось недолго, сменившись очередным забытьем.