Кончиком языка обводит кромку уха, цепляет зубами мягкую мочку и ладонью зарывается под рубашку, находя пальцами набухший сосок. Сжимает его и прокручивает, обжигая искорками тока.
Невероятно приятное и возбуждающее чувство проносится по моему нутру и стекает горячей лавой в низ живота, пульсируя там.
— Женя...
Очередной мой выдох со стоном смешивается с его учащённым дыханием.
— Ответь мне, мышка... — продолжая ласкать и сминать отяжелевшую грудь, водит губами по скуле, будто дразнится.
Хочется поймать его пышные губы и впиться в них поцелуем, но я сдерживаю порыв, жадно вдыхая кислород, которого в этой комнате почти не осталось.
— Я... хотела тебя... соблазнить, — сглатываю, и автоматически облизываюсь.
— Планировала заранее?
Оставляя невесомые поцелуи на щеке, соскальзывает губами к моим губам и замирает в миллиметре от цели, ожидая ответа.
— Да... — шепчу я, прижимаясь ртом к его рту.
Неуверенным движением языка, словно кисточкой, обвожу контуры его чуть приоткрытых губ и рвано вздыхаю.
— Прикоснись к нему, — осипший от напряжения голос гонщика звучит как требование, выбивая из моих лёгких весь воздух.
Женя обхватывает свободной рукой затылок и впивается в губы своими, в одночасье сводя меня с ума. Сладко и в то же время болезненно целует их, покусывая.
Отвечаю ему с той же пылкостью, лаская его язык своим. Позволяю его рукам творить со мной всё, что он хочет.
— Давай, малыш... Хочу, чтобы ты раскрепостилась и привыкла ко мне, — шепчет, жаля очередным укусом мой подбородок, зализывает острые ощущения и снова ныряет в мой рот. Горячий и безумно вкусный. Воплощение настоящего греха. Нещадно ломающего во мне все предрассудки.
Боже... Это невыносимо приятно. Умопомрачительно.
Я хочу ещё.
Хочу, чтобы это безумие никогда не заканчивалось. Чтобы его пальцы не отпускали мою грудь, чтобы тёплая ладонь продолжала сжимать шею у основания затылка. Чтобы настойчивые губы стирали кожу на моих...
Хочу его в себе...
Также, как он хочет в меня.
Таю в крепких объятиях. В самых желанных и до боли необходимых...
Нащупываю пальцами пряжку ремня и хаотично начинаю бороться с застёжкой в то время, как руки Жени принимаются нещадно отрывать пуговку за пуговкой на своей рубашке, которая на мне, оголяя мои плечи.
Терпение рвётся по швам, ускоряя процесс у обоих.