- Так бы и сказали,- бурчит водила, у которого уши
сейчас на два семафора похожи. – Так это, ну... Попугаев они там любят, сабли
всякие, а... Вот... Трубу подзорную еще можно купить хорошую.
- В магазин,- коротко приказываю я.- В трубный.
- Это... Ну ок... Понял...
- А потом в ресторан. Пойдешь со мной.
- Так это, я пообедал в чебуречной, прямо до ушей
наелся. Рестораны не люблю я...
- Боже, кто сказал, что я тебя буду кормить? Уши у
тебя аж светятся, ты точно чебуреки ел? Вадик, ты похож на трехстворчатый
шкаф, будешь выбивать из менеджера по персоналу адрес пирата, андестенд?
- Я Владик. И я добрый. Я не умею выбивать.
Бедный
Владик. Судя по его голосу, он решил, что зря я отказался от веселого дома с
поролоновыми стенами, и теперь думает не отвезти ли меня туда насильно. Походу
он боится садиться сейчас ко мне спиной.
- Ладно, ты просто постоишь рядом, — скалюсь я, —
трогай Вадик.
- Я Владик.
- Я это запомню, Вадик.
Вот интересно, почему в магазинах теперь не продают
подзорных труб? Через час имения моего мозга биноклями, видеокамерами
стримминговыми, театральными лорнетами, ружьями для фотоохоты и прочей хренью.
Я вывалился из магазина оптики в состоянии близком к умопомешательству, держа
под мышкой огромную коробку с прибором неизвестного предназначения, похожим на
чертов телескоп Хабл. Один глаз мне прикрыли черной повязкой, которую я
благополучно забыл снять, чтобы удобно было наслаждаться оптикой. Похож я
сейчас был не на миллиардера из списка форбс, а на городского идиота.
- Клевая вещь,- оценил мою покупку Владик, пыхтя
запихивая покупку в багажник.- Я своему сыну такой хотел взять, да больно
дорого. Это, я вас ждал пока, видел попугая в зоомагазине. Клевый. Я очень
люблю зверушек смотреть. Петр Дмитриевич. А вы любите животных?
- Избавь меня от идиотизма умоляю. В ресторан,
быстро. - прорычал я, обвалился на сиденье и задремал.
Снилась мне свора убогих беззубых калек в треуголках
разной степени быдлячества, скрипящая шхуна и воняющие водорослями морские
брызги прилетающие прямо в мою изумленную физиономию, перевязанную черной
повязкой. Такой же вонючий попугай, восседающий на моем плече и тяжелый как
кирпич. И, от чего-то гнутая, подзорная труба, зажатая в моей руке.
- Земля! – проорал дурным голосом один из
благородных морских разбойников, самый бородатый и беззубый и затряс меня за
плечо.- Капитан, полундра!