— Это как с тем маньяком?.. Когда ты
просто знал и все?
— Да, — кивнул я. — Просто знаю и
все.
Витек посмотрел на меня.
— Мы же друзья, да, Лех?
— Друзья! — категорически подтвердил
я.
— Мы же много вместе прошли?
— Много! — подтвердил я.
— А ты думаешь, я туда с легким
сердцем поеду?! — заорал вдруг Витек. — Ты думаешь, мне плевать на
все?! Отца посадить могут, вот оно как. Госторговля, если всплывет,
то надолго уедет. Он пока отмазался, но в любой момент может
опять... И тогда уже...
— Его хоть выпустят? — спросил я.
— Выпустят. Там более высокие сферы,
— Витя ткнул пальцем в небо, — заинтересованы, чтобы он уехал. А я
родителей не брошу, не могу.
— Все нормально будет, — успокоил я
друга.
— Значит, мелкий и мягкий? — спросил
он.
— Смотри не перепутай, — пошутил
я.
Мы попрощались и пошли по домам.
Новые веяния не оставили равнодушными
и представителей нашего городского партийного аппарата. Через
несколько дней после нового закона, у нас в квартире собралось
небольшое собрание, замаскированное под фуршет. Из местной знати
высокого уровня был Григорий Степанович Бубенцов — первый секретарь
горкома, и Николай Николаевич — начальник городской милиции. Все
прочие присутствующие были рангом сильно пониже, но все же являлись
важными звеньями городского партийно-хозяйственного механизма.
Я, как обычно, очень внимательно
слушал, о чем идет речь.
Сначала было радостно. Все
присутствующие ликовали от того, что Иван Иванович — первый
секретарь обкома партии, усидел на своем месте. За здоровье
отсутствующего на фуршете Ивана Ивановича был произнесен отдельный
тост, в котором были тщательно перечислены выдающиеся личные и
профессиональные качества Ивана Ивановича, его преданность идеалам,
честность и иные достоинства. Но когда речь зашла о более высоких
сферах, папенька и его гости пригорюнились. Общее настроение было
такое — о н сошел с ума. Или, как вариант, продался. Речь шла
конечно же о Михаиле Сергеевиче, вместе с супругой. Версию о
сумасшествии генсека поддерживал Николай Николаевич, сторонником
подкупа выступал товарищ Бубенцов.
— Да на кой черт ему деньги, —
морщился главный городской милиционер. — Все и так его! Что ему за
эти деньги покупать, птичьего молока, что ли? Так ему Девятое
Управление и птичьего молока достанет, если понадобится, бесплатно.
Крыша поехала, я вам говорю! Петром Первым себя ощутил.