— А ты откуда знаешь? — удивлённо спросил Рома.
Язык мой — враг мой! Ну как можно было ляпнуть такое?
— Так это… Я тоже в институте Чайковского училась... учился! Вы тогда четвёртый курс заканчивали, а я первый.
Господи, заткнуться пора, пока не прокололась. Но к удивлению, Разумов моей оговорке значения не придал. Вместо этого выдал чистосердечное признание:
— Власова мне нравилась. Очень долгое время. Но увы, без взаимности.
В животе закрутился настоящий смерч. Ведь именно в студенческие годы Рома провёл со мной ночь. Втройне неприятно, что этот донжуан не только воспользовался мной, так ещё и был влюблён в другую. Вот и поделом тебе, ненасытный мачо, хоть кто-то по тебе с ума не сходил! Власова, я тебя люблю!
Я даже сразу не заметила, как машина затормозила у остановки. Сидела и волком смотрела на Ромку. Если бы он не протянул мне руку, чтобы попрощаться, может быть, не сдержалась бы и покусала бы его хорошенько. А так только руку в ответ пожала, смущаясь от этого прикосновения. Заканчивать мне пора свои развлечения! Иначе доиграюсь, пожалуй...
9. Глава 8
— Подвинься ты, не пройти не проехать мимо этого пуза нельзя! — пожаловалась кнопка, когда открылись двери лифта.
На самом деле не такая уж я была толстая, просто кое-кому не терпелось увидеть своего кумира.
Дашка выскочила из лифта, закружив меня при этом, как юлу. Громко ругаясь, я едва устояла на ногах, а меня уже, сцапали за руку и потащили к единственной входной двери на этаже.
— Ой, ты визжишь, как девчонка, — причитала кнопка. — Ниже голос должен быть, и грубее. Как Рома тебя ещё не раскусил, не понимаю.
Сестричка поднялась на цыпочки, с трудом дотянулась до клавиши звонка и обернулась, скептически оглядывая меня с головы до ног.
— Хотя… — протянула она, — на девушку ты тоже не похожа. Скорее смахиваешь на бесформенное существо среднего рода. И звать тебя должны «Ильё Пончико».
— Я тебя сейчас домой пешком отправлю.
— Ну чего ты обижаешься? Я ведь, между прочим, голую правду говорю! Лучше бы прислушивалась и работу над ошибками проводила!
— Вот сейчас сниму ремень и проведу воспитательную работу с одной непоседливой попой.
— Не сможешь.
— Ну, держись! — Для достоверности я даже за пряжку вцепилась.
Осуществить задуманное мне не дала Анна Фёдоровна. Она открыла дверь, и её приветливое лицо вновь озарила улыбка: