И только он сделал шаг собираясь уйти, как тяжелый кулак Бугра
врезался в его челюсть, от чего у мужика голова неестественно
крутанулась. Видимо, Бугор не особо рассчитал силу, да и бандюган
видимо не прокачивал уровни.
Бах! Раздался звук выстрела, и голова Бугра откинулась назад.
Мое сердце пропустило удар, но в следующий миг Бугор взревел и,
достав щит, влупил одного из грабителей, который и держал пистолет,
отправляя того в полет на несколько метров.
Все, включая меня, замерли от такой картины. Не часто увидишь,
как словно в терминаторе кому-то наплевать на выстрел в голову. Во
лбу Бугра торчала расплющенная пуля, которую он смахнул, словно
комара, и, встав в боевую стойку, заорал.— Кто следующий?
Но после его слов единственное, что было слышно, это шелест
травы под ногами и негромкий гул толпы. Конечно, еще должен был
слышен звук удара о землю моей челюсти, которая отвисла до земли от
этой картины. Да и не только моей.
— Ну что, замерли за дело, дети голодные сидят! — Сказал я,
поднимая кусок мяса, которое попытались у нас отжать, и положил
обратно.
Народ засуетился, а трое неудавшихся грабителей подхватили тела
своих товарищей и ретировались. Но вот о том, что эти двое еще
живы, я сильно сомневался. Уж слишком сильно Бугор их приложил. Но
переживать за это было глупо. Я только боялся за ментальное
состояние Бугра. Но он быстро завеял мои переживания, начав
показывать на лоб и говорить:
— Босс, ты видел, видел. - Восторженно запричитал бугор
— Не расслабляйся, если бы пуля попала в глаз, то мы бы уже не
разговаривали.
— Ну да. — Потеряв веселость сказал он и дотронулся пальцем до
небольшой ранки от пули.
Мы обустроились неподалеку от места раздачи мяса, чтобы
проконтролировать ситуацию, но судя по той картине, которая
развернулась перед нами, это было лишнее. Сотни мамаш
контролировали ситуацию по лучше полицейских и не давали никому
даже шанса схитрить, хотя попытки подойти несколько раз на раздачу
были. Но нарушителей сразу выявляли и, подвергая словесной
обструкции, прогоняли. За жаркую мяса отвечал грузный мужчина
кавказской наружности которого звали Рашид, он охотно занялся этим
делом, и судя по тому, как ловко с этим справляется, его работа до
происшествия как раз была связана с этим.
Я подошел к Рашиду, который суетясь сразу за несколькими
мангалами, обливался потом и протянул ему одну из банок колы. Но
он, приняв банку, не стал ее даже открывать и отдал первому же
ребенку, который подошел за порцией мяса. И, похлопав его по
голове, сказал: