— Я раньше у ярла одного служил, Явас
Всехпорву, из ваших, неумирающих, — начал рассказ Олаф. Ну
да, по имени сразу видно, что это игрок был. — Так-то
неплохой был вождь — воин справный, хозяйство разумно вел, к
советам опытных людей прислушивался. С соседями в мире был,
вместе в походы ходили, добычу делили по справедливости. А потом
взял и пропал. Он и раньше, время от времени, на день-два
исчезал, это дело-то привычное. А тут только через неделю
вернулся. И будто сам не свой. Характер испортился, жадный
стал, поглупел. С последнего похода почти всю добычу себе
забрал, с дружиной не поделившись. С соседями разругался,
хозяйство забросил. Сражаться совсем разучился, все пил,
гульбища устраивал да девок гулящих валял. Мне это в итоге
надоело, решил собрать я старших да заявить, что конунга
подменили и надо его схватить да в капище на суд предков
отвести. Да только не успел — соседи сговорились и однажды
ночью напали. Хорошо — дозор заметил их еще на подходе,
успели в крепости все закрыться. Несколько дней в осаде
просидели. Ярл все пил да ругался на какого-то Игоря, оборону
на помощников всю скинул, собака такая. Тут уже и остальные
поняли, что ничем хорошим дело не закончится. Послали тайком
в стан осаждающих парламентера, дескать, вождь наш совсем
умом скорбен, как бы без него нам о мире договориться. Соседи
согласились — мы им ярла и замок, они же нам найм или свободу
идти на все стороны. Яваса-то пьяного быстро спеленали, а
дальше разошлись кто куда. Большинство остались новому ярлу
служить, кто-то ушел счастья в других землях искать. Я со
своим отрядом и семьями тишком умыкнул драккар да пару
кнорров да ушел морем, пока соседи добычу делили. На открытой
воде опасно с кучей баб и детишек долго ходить — не шторм,
так тварь какая или ватага враждебная повстречается. Так что
мы зашли в устье реки большой, да по ней до Малореченска
добрались. Там решили остановку сделать, передохнуть да
новости узнать. Тут-то и выяснилось, что недавно в
окрестностях мор был. В городе еще ничего, вовремя меры
приняли, а вот в селениях ближних не успели лекарей заслать.
Болезнь-то ушла, а живых в деревнях и сотой части не
осталось. Посидели мы, подумали, решили тут обосноваться.
Корабли продали, хоть и жалко было, да куда их девать. И в
Дубках обосновались — тут всего-то с десяток человек к тому
времени осталось. Нам они только рады были — всяко лучше
среди живых людей жить, а не среди пустых домов. Обжились,
хозяйством обросли, мебель вот на продажу стали делать — тут
в округе ценные породы деревьев частенько встречаются, а
среди моих несколько справных мастеров было, они производство
и наладили. Алхимик среди местных был — он сам и выжил-то
потому, что, когда мор начался, в городе был — заказанные
травы у друида тамошнего покупал. Так теперь вот составы
делает для пропитки и покрытия. Обычный-то стол или там
сундук и простой плотник сделает, а у нас и качество, и
красота. В последнее время все чаще заказы приходят. Так что
неплохо живем.