***
Второй случай происходит в
поликлинике.
Дорогой, между прочим. И не за
паркетные полы тут платят. Полы тут как раз самые простые, плитка,
кажется, еще с советских времен осталась. Врачи тут тоже не
анкетные. Большую часть я давно и прочно знаю, еще со времен своей
спортивной карьеры.
Я не сказала?
Когда-то гимнастка, теперь –
фитнес-тренер. Заодно веду восточные танцы, стрип-пластику и
аэробику. Специалист-многостаночник. Хоть на шесте, хоть без
шеста.
Так многие спортсмены кончают, знаете
ли. Глядя в телевизор, восхищаясь олимпийцами и планируя
блистательные карьеры для детей - советую помнить. На одну
пробившуюся приходится десять тысяч съеденных. Растоптанных,
сломавшихся, или – мой случай – просто вышедших в тираж.
К примеру, балерина не должна быть
выше определенного роста. Сто шестьдесят пять – и не больше
пятидесяти килограмм веса. А то и меньше. Переросла?
Свободна, детка. Или пляши всю жизнь
в седьмом ряду на пруду.
С другой стороны, если в тебе те же
165 сантиметров, ты можешь всю жизнь пробиваться в баскетбол.
Упорно и безрезультатно.
Единичные исключения, увы, только
подтверждают правило. И то – частенько стоит посмотреть
родственников и друзей тех самых исключений.
Остальные… единицы из нашего потока
устроились нормально – по их меркам. Кто-то работает в школе,
кто-то, как я, по спортзалам. А сколько спилось? Скололось? Ушло в
криминал?
Я не знаю статистику, я вижу своих
однокурсников. И результат печален.
Поток – по сто человек на курсе.
Живы-здоровы человек десять. Успеха не добился никто. Такого,
оглушительного, чтобы на всю страну прогреметь. Я еще более-менее
устроена.
Дом, семья, работа… была.
Ладно. Займемся ребенком.
И тут мне прилетает тапком второй
раз. В поликлинике светло, уютно, пахнет чем-то неуловимо
медицинским, а я себя чувствую, как в глубоком подвале.
- Вы – бесплодны.
- К-как?
Гинеколог смотрит на меня серьезно и
спокойно.
- Вы же спортсменка, в прошлом?
Правильно?
- Да.
- Нагрузки. Плюс простывали в
детстве, верно?
- Ну да… на сборы ездила…
До сих пор раз в месяц такие боли,
что едва таблетками спасаюсь. Но лечить было некогда. А теперь…
Поздно.
Слово звучит приговором.
Я могу усыновить ребенка, но не
родить своего. Даже яйцеклетку для суррогатной матери у меня взять
не получится. Увы. И об этом надо сказать мужу.