– Эм. Вот как, – мои руки по-прежнему лежали на плечах эльфа, и
я оттолкнулась, пытаясь отстраниться от него сама, раз уж не
получается отодвинуть его. – Только на женщин? А почему?
Я готова была говорить все, что угодно, лишь бы отвлечь эльфа от
того, что он делал – его пальцы медленно, но неуклонно приподнимали
подол халата, обнажая мои ноги. Еще чуть-чуть, и ему станет
понятно, что белья на мне, конечно же, нет.
Бросив взгляд вниз, я поняла, что трусы эльфа уже не вызывают
желания смеяться – тонкая ткань почти не скрывала того, что может
ожидать меня совсем скоро, если я не остановлю мужчину. Ого!
Эльф отстранился, но только для того, чтобы снисходительно
посмотреть на меня.
– Тебе лучше задать этот вопрос травникам, – сказал он. – Вы,
женщины, практически не можете сопротивляться возбуждающему
действию вирсении. На мужчин она не действует.
– И ты воспользовался этим, чтобы уложить меня в постель? – я
скрестила руки на груди, пытаясь при этом плотнее запахнуть
халат.
– Наш обряд единения – дело решенное, Ленариэль. Разумеется,
когда ты, моя невеста, пришла ко мне с просьбой… доставить нам
обоим удовольствие, я сделал так, как ты просила. Иначе бы ты
страдала, а мне не хотелось этого.
Вот же гад! Поимел девушку под каким-то дурманом, а пытается
представить это так, будто сделал одолжение! Да еще и сейчас
смотрит снисходительно, словно я ему еще и благодарной должна быть
за это!
Так хотелось врезать по этой самодовольной физиономии, что силы
сдерживаться таяли с каждой минутой.
Спас меня стук в дверь. Громкий настойчивый звук чуть прогнал
дурман злости, позволяя взять себя в руки.
Повелитель раздражённо обернулся, глядя на дверь.
– Кто там?! – громкий возглас срезонировал, заставив меня
вздрогнуть от неожиданности.
Уж больно отличался этот резкий повелительный тон от тех
интонаций, которые эльф использовал, разговаривая со мной.
– Верисель, – раздался из-за двери ответ.
Хм. Это имя, которое упоминал бог, произнесенное голосом,
который кажется почему-то знакомым.
Повелитель эльфов оглядел меня, поправил полы халата так, чтобы
я оказалась закутана в ткань от макушки до пяток и, наконец,
отступил к двери.
– Можешь заходить, – сказал он.
Я слезла с массажной плиты, и во все глаза уставилась на того,
кто стремительным шагом вошел в купальню.