«Надо будет
убивать — буду убивать. Они и так плодятся как
умалишённые».
«Нет,
Дионис. Так дело не пойдёт. В этом мире есть власть и суды, и уж
поверь, за убийство тебя упекут в место, где ты состаришься и
умрёшь, так и не вернув былого величия олимпийцев. Ищи лазейки,
продумывай. Может, твоя сила сама откликнется, и ты поймёшь, как
рушить печати не уничтожая. Впрочем, многого тебе и не нужно. По
крайней мере на нынешнем этапе. Чтобы научиться контролировать
божественность и использовать силы, хватит двух-трёх».
«Как ты всё
это вычисляешь?»
«Не твоё
дело, извиняй».
***
С
Петровичем мы проболтали до поздней ночи. Я всё пытался разузнать у
него, кто он такой и почему преследует это тело. К сожалению, дух
сам многого не знал. Мы только пришли к тому, что он застрял на
грани жизни и смерти, и сейчас действует как мой
наставник.
Он был
уверен, что если я смогу вознестись к небесам, то вытащу и его. И,
наконец, дам покой. Правда, нравился я ему не особо, но это уже
дело третье.
Рисунки,
появившиеся на запястьях, имели особую суть и силу. Что именно они
давали, старик не знал, но с уверенностью заявил, что есть талмуды,
которые их описывают.
Я попытался
было поспорить, вспомнив, как новый отец назвал всё это «жалкими
татуировками» и «наскальной живописью», но Петрович настаивал на
своей правоте. Это руны. Они сдерживают сосуд, а в некоторых
случаях ещё и усиливают меня. Чем больше печатей я сломаю, тем
больше рисунков появится.
Попытался
поинтересоваться, как быть, если живого места на «живопись» не
останется, но Петрович так ничего и не ответил. Да и мне как-то не
хотелось, чтобы эту симпатичную мордашку искажали странные узоры.
Все же юнец оказался чертовски на меня похож. С последней руной
«веткой», к слову, у меня прибавилась мышечная масса. Проявился
пресс, ручки стали сильнее.
Как уснул,
не помню. Петрович вроде травил свои байки о том, как он сражался с
какими-то коммунистами век назад. Вот на слове «революция» я по
итогу и задремал. Стариковские «сказки» стали отличным
успокаивающим средством.
Сны плыли
однотипные. Всё та же Елена, что сегодня перед сном ублажала себя с
большей яростью, глядя на мою фотографию, а затем ещё какая-то
неизвестная мне девушка. Эта оказалась ещё изощреннее: с одной
стороны забавно наблюдать за техническими особенностями людских
приборов, а вот другой...