Но долго раздумывать о странностях той, что заняла моё тело и вовсю им командует, у меня не было возможности. Отвлёкшись, я упустила момент, когда семейный обед перешёл в скандал. Кричали все: Филия, бабушка, Софи, отец что-то яростно рявкал время от времени. И только я сидела и ела с довольной ухмылкой на лице. Что? Что она такого сделала, что вывела из себя всю мою семью? Что сказала? Как я вообще умудрилась прослушать то, что говорит моё собственное тело?!
С той минуты я поняла, что отвлекаться мне больше нельзя - если хочу быть в курсе происходящего. Повлиять я, конечно, ни на что не могу, но если я ещё и знать ни о чём не буду, то лишусь даже иллюзии хоть какого-то контроля над ситуацией. Этого я допустить не могла. И пусть меня возмущало поведение захватчицы, пусть она выводила меня из душевного равновесия, но я должна знать всё, что она творит и будет творить от моего имени. Ведь я рассчитываю вернуть своё тело обратно!
В итоге скандал прекратил отец, с силой хлопнув кулаком по столу. Женщины резко замолчали - оно и неудивительно. Даже бабушка, известная своей властностью, не могла не принимать авторитет отца, как главы семьи. Что уж говорить о мачехе и сестрице?
Дальше обед проходил в напряженной тишине. Под конец отец заявил:
- Ирэн, Софи, идите в свои комнаты и готовьтесь к отъезду в академию. Матушка и Филия, я попрошу вас пройти со мной в мой кабинет.
Все тут же послушно встали и разошлись. Софи направилась к себе, мачеха и бабушка пошли за папой. Я собиралась тоже отправиться в комнату, но с непривычки совершенно забыла, что теперь моим телом управляет другая душа. И она отчего-то решила, что будет лучше тайно последовать за моими старшими родственниками и подслушать, о чём они будут говорить.
Не скрою, что мне и самой было любопытно, но я бы никогда не решилась на такую дерзость. Так что решила пользоваться моментом и, стоя у не до конца прикрытой двери папиного кабинета, с жадностью прислушивалась к доносившимся оттуда голосам.
Ирина Ильина
Идея подслушать разговор старших членов семьи Ильде оказалась правильной. Кое-что я уже выяснила из разговоров слуг, а после того, что услышала под дверями кабинета, мне и вовсе многое стало ясно.
Слово взяла пожилая женщина, мать Пира Ильде, моего местного папочки. Как её зовут, мне было неведомо, ибо к ней никто по имени не обращался. Для отца и мачехи она была матушкой, а для слуг госпожой.