— Мы тщательно изучили все твои показатели, оценки, характеристики, и пришли к единогласному выводу, что твои таланты очень нужны в службе ЧС, — договорил Сандр.
— То есть, чтобы я прямо с этого назначения отправилась под венец, а потом в декрет и так лет на десять? — обиженно прорычала Лекса и подскочила со своего стула. Фобос ласково положил свою теплую ладонь на ее пальцы, но она выдернула руку и зло посмотрела на него. — Я отказываюсь!
— За столом в нашем доме ты можешь отказываться и вести себя не по субординации, Александра, но через неделю будет озвучено распределение, и ты достойно своего звания курсанта примешь данное решение, — жестко ответил Сандр.
Лекса закусила губу, резко вскочила со стула, отчего он жалобно проехался ножками по деревянному полу и упал. Она смотрела только на Сандра, и в ее глазах полыхал огонь, но все слова, рвущиеся наружу, она проглотила и быстрым шагом ушла из гостиной. Холли встала следом, но Сандр ласково перевил их пальцы.
— Холли, она умная девочка, пусть даст выход эмоциям, но как только они схлынут, она поймет, что это самый лучший вариант карьеры для нее.
Холли посмотрела на ребят, закрыла рукой глаза и виновато проговорила:
— Я думала, ей будет легче, если она получит полную свободу, но за этой свободой она забыла и о своих выбранных обязанностях. Я вообще не вижу ее выпускницей военной академии с таким вспыльчивым, капризным характером. Но ведь даже будучи подростком она такой не была.
— Ее что-то внутри мучает, — вдруг сказал Деймос. — Она переживает, но не хочет этого показывать.
Холли подняла глаза на молодого вера и тихо спросила:
— Что мы можем сделать? Я уже совершенно не знаю, как выбрать правильный путь.
Сандр сжал их сплетенные пальцы крепче и обратился к ребятам:
— Нам остается только ждать, Олененок. Нужно набраться терпения. — Сандр поднес пальцы Холли к губам и ласково поцеловал. — Нам пора.
— Есть, командор, — ответили ребята синхронно и встали изо стола.
Лекса сразу же отлепилась от стены, к которой все это время прижималась, и нырнула на кухню. Губы ее дрожали, а на глаза наворачивались слезы. Она хотела выбежать навстречу этим двум верам и зарычать на них, затопать ногами, послать куда подальше, потому что больше этой ярости ей хотелось их поцеловать. Обоих. Оказаться в их крепких объятиях и отдаться тому чувству, что бурлило внутри и не находило выход.