Про соратников – это он меня имел в виду. Я это
понял, и все за длинным праздничным столом это поняли. Но наградил высшим
Шведским орденом он таки не меня, а князя Долгорукова. Красивая, килограмма на
два золотом, цепь, состоящая из стилизованных ангельских крыльев, и белый
мальтийский под королевской короной – орден Серафимов был красив, но для
подданных русского царя, совершенно бесполезен.
Впрочем, Владимир Андреевич был доволен. Даже, в
нарушение статута имперских орденов, напялил цепь поверх голубой ленты ордена
Андрея Первозванного.
- Апостол у меня уже есть, - крякнул от радости
московский губернатор. – Теперь к нему и ангелы добавлены.
Я не
завидовал. Никогда и мысли не появлялось, начать коллекционировать ордена.
Во-первых, их в мире такое великое множество, что за всю жизнь и десятой части
не собрать. Во-вторых, блеск наград просто не прельщает. Наоборот, испытываю
некоторое неудобство, когда приходится надевать парадный придворный мундир. Он
и без побрякушек изрядно весит. Там, наверное, одного золотого шитья на
полкилограмма, а ордена его еще больше утяжеляют. Ходишь этакой тяжеленькой
новогодней ёлкой, и боишься спину согнуть лишний раз – есть опасение, что сил
не хватит разогнуться.
Так
вот. Награду король привез князю, а прицепился ко мне. Так пристал, как тот
самый банный лист. По приезду, сразу так и заявил, что, дескать, никакого
особенного плана по осмотру старой столицы Империи у него нет, и что он де
будет счастлив изволить посетить те же самые местности, где намерен быть и я.
Университет? Прекрасно. Съезд юристов? Еще лучше… Ну и претворил свое
королевское намерение, как сказать: в жизнь. А с ним и кубанец этот. Их
сиятельство, граф Феликс Николаевич Сумароков-Эльстон, атаман кубанских казаков.
Лицо неопределенного происхождения. Но дамам нравиться умеет. Этого не отнять.
На балах имеет непременный успех.
Таскался
этот Оскар всюду за мной, как привязанный, а я все ждал, когда же он речь
заведет о поставках для воюющей Германии? Должен же он был рано или поздно
затронуть эту тему в разговоре, не зря же он прилип к первому министру Империи,
и негласному предводителю про-немецкой партии в стране.
И вот,
миновал день почитания славных и всехвальных первоверховерных апостолов Петра и
Павла, а Оскар продолжал мотаться целыми днями по Москве. Еще и высказывал мне
в пути свое восхищение от участия в столь значимых событиях. Это он о съезде
юристов так изящно выразился. Наше с ним там появление вызвало натуральнейший
гром аплодисментов, которого даже близко не было в Университете. Студенты
приветствовали нас стоя, но хлопать в ладоши от счастья не стали.