- Я ни
в коей мере не хочу выглядеть этаким занудой и социалистом, - тряхнул бакенбардами
Чарыков. – Но в низких сословиях бытует мнение, что после Освобождения крестьян,
в некотором роде, обманули…
- Да.
Мне известна эта точка зрения, - поморщился я. – Случилось даже несколько стихийных
выступлений крестьян в некоторых особенно населенных губерний, где они требовали
справедливого раздела помещичьей собственности.
- Их,
в некотором роде, можно понять, - опасливо бросив на меня взгляд, выдал опасную
сентенцию губернатор. Прослыть в чиновничьей среде бунтарем, может поставить на
дальнейшей карьере жирный крест. Продвигать опасного вольнодумца по служебной
лестнице поостережется любой здравомыслящий начальник. – В собственности
помещиков остались лучшие земли. Крестьянам выделили или совсем уже худородные
куски, или так мало, что прокормить традиционно большие семьи представляется
решительно невозможным.
- Ну
давайте добавим сюда ограничения на переселение в другие, менее обжитые местности,
рост населения и уменьшение наделов на душу до совсем уже ничтожных значений, -
развел я руками. – Любой недород – засуха или еще какая-нибудь напасть, и
получаем жесточайший голод. Плюс неподъемный груз недоимок и платежей, которые
и погасить не получается, и не платить невозможно. Чем пользуются не чистые на
руку торговцы: ссужают крестьянские общины деньгами под залог еще не собранного
урожая. Осенью, крестьянам нужно было делать хоть какие-нибудь выплаты. Причем
не частью урожая, а деньгами…
- Вы
сказали: «нужно было»? Я не ослышался, ваше высокопревосходительство?
-
Именно так. Нужно было. В эту осень платежи и недоимки собираться не будут. А
уже со следующего года империя прощает земледельцам все ими ранее сделанные
долги. Больше того. После ввода в стране новой системы налогообложения, крестьяне,
имеющие годовой прибыток менее пятисот рублей, от налогов освобождаются.
-
Только крестьяне? – уточнил Чарыков. – У меня некоторые письмоводители жалование
по двенадцать рублей имеют.
- Все,
Валерий Иванович. Все подданные, имеющие
годовой доход до пятисот рублей, от налогов освобождены. Кроме земских,
конечно. Эти платежи остаются на совести земской власти.
- Чем
же станет казна наполняться? – удивился Чарыков.
- Этот
год по росписи бюджета не превышает семисот с половиною миллионов. Из которых –
не более девяноста миллионов, это сборы недоимок и податей крестьянских общин.
Чувствуете разницу? Девяносто и семьсот?! В это же время, торговый оборот в
империи уже сейчас превышает сумму в два с половиною миллиарда рублей серебром.
А гильдейские оплаты и совокупная прибыль казны от торговых операций купцов
ничтожна. Менее пятнадцати миллионов. Понимаете?