Может она действительно ненормальная, как всегда уверяла мачеха?
Тем временем палец императора скользнул ниже, коснулся ее губ, довольно чувственно, хотя в каждом его движении сквозила власть и самоуважение. Оливия вздрогнула – страшно. Ей снова страшно.
Опять незнакомый мужчина, который ею обладает.
Придется учиться жить в этом придворном мире рядом с императором.
- Расстегни блузу, - вдруг приказал император. – Хочу взглянуть на твою грудь.
5. Часть 4 /Оливия Грин/
Оливия не поверила ушам. Он серьезно или ей послышалось?
В растерянности и испуге она оглянулась на демона лок Ловера, ища поддержки. Но тот стоит прямой, как струна, подбородок приподнят, желваки играют, а сам смотрит куда-то вперед.
Кажется, от него она тоже помощи не дождется.
Так что, действительно показывать грудь? Что это за бред вообще?
Оливия перевела взгляд обратно на императора, тот сверкнул сталью в глазах, а губы чуть тронула легкая улыбка.
- Я понимаю, ты сражена блеском императора, - проговорил он, - и принимаю твою робость. Но впредь знай: все мои приказы положено выполнять незамедлительно. Надеюсь, ты уяснила это. А теперь больше не заставляй меня ждать.
Оливию в который раз за этот день затрясло. Что ей делать? Неужели и правда раздеваться? Но ведь и перечить владыке она тоже не в праве. Какой позор. И демон ничего не пытается сделать, не порывается остановить это безобразие.
Что ж, видимо, в обязанности императорской наложницы прилюдное оголение тоже входит (под прилюдным Оливия понимала демона).
- Д-да… - пролепетала она сбивчивое и дрожащими пальцами начала расстегивать пуговички на блузе.
Они, как назло, раскрылись почти сами, выставив напоказ бело-розовый кружевной лиф, который настояла надеть Лалия.
Взгляд императора остановился на груди, зрачки сверкнули.
- Одерни ниже, - приказал он.
- Вы хотите… чтобы я... ее совсем оголила?
Император усмехнулся.
- Девочка, я проверяю твою покорность. И да, я хочу, чтобы ты ее совсем оголила.
Оливия вспыхнула – такой откровенной наглости и дерзости от императора она не ожидала. Первым порывам было встать, развернуться и уйти. И пускай они делают что хотят. Но трезвый рассудок все же взял верх – перечить императору в его собственном дворце в ее положении – самое последнее, что стоит делать.
Поэтому, сцепив зубы и давя дрожь, Оливия повиновалась, оттянув вырез платья до самого живота.