Грубо хватаю ушную раковину, сминая ее в пальцах, не режу,
скорее пилю. Заточили на совесть - пара движений и кусочек
окровавленного мяса отправляется ко мне в мешок. Проворачиваю это
со всеми покойниками, с каждого по уху. Может ожерелье из них себе
сделаю или буду шароебиться по городу и прибивать их к каждой
мусорке.
Бездонных сумок, как и карт с оружием у Игроков и их пленителей
не нашлось. Подмывало связать трупы или лишить конечностей, после
чего дождаться процесса нежитификации. Но в пизду, это долго и
муторно, притом смрад горелой плоти уже конкретно подбешивает,
глаза режет. Плюс я не один такой умный - кто-то увидев столб дыма
от походного братского крематория поспешит уйти в противоположную
сторону, а кого-то он будет манить, похлеще чем свежее говно
оголодавших сортирных мух.
Мне хотелось украсить этот двор еще сильнее.
Но пора идти. Искать новых жертв.
Примечание автора:
*ПНЕВМОСЛОН - Ебу дал
.-Наверное, ты считал себя самым крутым, не так ли? - я
разглядываю ожерелье из выбеленных временем фаланг пальцев.
Разговаривать с трупом - это заведомо плохое решение. Во-первых,
если вы не профессиональный некромант, то вряд ли получится
вычленить из молчания крупицы необходимой информации. А во-вторых,
Сар обладал чудесным свойством реанимировать покойников, способных
вырвать вам сердце, правда, голосам было интересно - он воскрешал
исключительно гоблиноидов или еще и Игроков до кучи? Кстати да,
голоса продолжили развивать тему - Игроки набирают уровни, гоблины
набирают уровни и первое увиденное мною умертвие было второго
уровня, что предполагало теоретическую возможность эволюции
нежити.
"Максимально доступный для вашей расы параметр", "первый барьер"
и "человек на 99%". Голоса умели сопоставлять несопоставимое, слабо
верилось, что десятка - это финал. Скорее... начальный уровень? И
вполне возможно по руинам Сара уже ходят
монстры перешагнувшие рубеж сверхчеловека. Это напрягает, как убить
того, кого вряд ли получится даже поцарапать?
Темнело. А я не умел видеть в темноте.
Если в мире мертвого города гоблинов и голодных мертвецов были
естественные спутники или россыпи звезд, то узреть их не
представлялось возможным из-за толстого ковра туч. Я поймал себя на
мысли что мне страшно. ПТСР, мать его. Я не хотел в темноту. В
темноте... в темноте скрывался ужас, тот самый ужас, что обгладывал
кости моего разума день за днем в каменном мешке одиночества и
расслаивающейся подкорки мозга.