«Если бы только знать когда, Чина, то можно было бы выиграть и миллиард. А миллиард разных комнат – это… почти на целое человечество. Сознательные за, а бессознательные – против. Ведь человечество должно же быть разным. Множество разных Чин и множество разных Боллинджеров.
– Ставь на Медведя!
– Нет, на Быка!
– В цене японцы!»
Паралич расползался.
“Вчера ты, однако, проиграл четыре тысячи… ”
Его снова бросило в дрожь.
“…баксами… Значит, осталось десять из тридцати”.
Он словно бы на мгновение вернулся к своему телу, осознавая его теперь лишь какой-то странной механической игрушкой. И… и все же передвинул стоп-лосс. Вспыхнула иконка предупреждения о рисках.
Взглянул на записку с ее телефоном.
“Да ничего страшного… Пистолет?.. Лучше какие-нибудь таблетки… медленно потеряться друг в друге… Голые, да, пусть голые… Неубранная постель… Так и остаться…”
Издевательски засмеялся:
“Похоже, я действительно ебнулся!”
Помедлил и… все же взял завернутую в сафьян колоду Таро. Когда-то на этой колоде гадала и Чина. Евгений снял черную карту с алым защитным пентаклем, зажег свечу и перетасовал.
“… to the glory of thine ineffable Name. Amen”.[10]
Разложил веером и достал. Девятка дисков. Чьи лица изобразила Фрида Харрис на этих монетах? Внезапно ему показалось, что на одной из них он видит швейцарский франк.
Он выбрал «указанную» картой пару и вошел в рынок с длинной.
На улице было холодно, и ей захотелось курить. Фантазмы, в которых она представляла себе, как это все будет отвратительно и как ее, наверное, будет потом рвать… Этот горилла-сутенер, отнимающий эти смешные две тысячи, заработанные ею на ее же к себе отвращении. Вот если бы баксами… Но горилла оказался честным. Его чудовищный пистолет, это загадочное и зловещее одновременно: «А чё, бля, с десяти метров три железных стенки в двух рядом стоящих автобусах». И еще это, понятное, почти отеческое: «Ну, на, пизда, держи».
Значит, она теперь пизда.
«Я, Люба, теперь пизда… Так зачем же я все таки это сделала? Ну… на гештальт деньги нужны … Или?.. «Каждая вавилонянка хотя бы раз в жизни должна отдаваться чужестранцу»?»
Пальцы мерзли. Можно было опять распечатать Pall Mall, но лучше уж потерпеть до дома, где можно спокойно скрутить свое. Люба снова словно бы увидела этот громоздкий, черный пистолет. Хорошо, что с сутенером свели по знакомству, обычно, «до панели» пропускают через себя…