А с утра опять привычное переодевание в сухое. После завтрака к
нам в палату завалился пацан с другой палаты:
- А чо, малявки, пожрать чо есть?
Парень старше меня на два года, крупный, русоволосый и наглый до
безобразия. Пользуется тем, что в отделении лежат в основном мелкие
и обходит палаты, собирая дань и отбирая конфеты с печеньем. Но у
нас ему не подфартило. У меня то тумбочка пустая, а вот у Толяна
лежит прямо сверху коробка шоколадного зефира. Мой сосед по палате
немощный, но он остро завидует нам, ходячим и быстро срывается на
псих:
- А ну пошёл на хрен козёл вонючий, - Толян умеет ругаться долго
и изощрённо. Наш противник повержен и растерянно отступает. Но не
тут-то было. У Толяна есть один весомый козырь, он виртуозно
харкается. Я-то уже в этом убедился. Встать и наказать обидчика у
него возможности нет, поэтому он и научился этому трюку. Через всю
палату прострелил и ведь попал-таки, прямо в рожу супостату. Всё -
аут, вражина бежал, утираясь от позора. А мы весело поржали, -
Вован угощайся, - и Толик пододвинул коробку со сладким
лакомством.
А после обеда приехала мама. При виде её невысокой и стройной
фигуры в начале больничного коридора у меня тёплый комочек подкатил
к горлу. Вот ведь совсем уже самостоятельный, а при виде мамы
хочется прижаться к ней и заплакать.
Но мама не любительница эмоций на людях, потрепала меня по
голове и улыбнувшись спросила, - ну как ты тут? Получше?
Я кивнул и принялся вываливать свои впечатления от вчерашней
прогулки на пару с Валерьяном по больнице.
- Да, мам врачиха просила зайти к ней.
- Хорошо, зайду перед уходом.
Я отнёс в палату пару свёртков с домашней едой и мы вышли в
вестибюль этажа. Там по пандусу спустились на первый этаж и вышли
на улицу. Так-то одних нас не отпускают, а в сопровождении взрослых
можно.
- Бабье лето, тёплый сентябрь в этом году, — это мама сказала.
Но в самом деле по-летнему тепло. Мы прогуливаемся по аллеям,
засаженными саженцами будущих зелёных гигантов. Мама больше молчит,
а я трещу, периодически прерываясь, когда нападает кашель. Мама
страдальчески морщится, - Сына, как же со школой то. С таким трудом
перевели тебя в новую и на тебе. Опять заболел.
А мне только остаётся пожимать плечами.
Перед уходом мы подошли к ординаторской. Аревик Ашотовна мой
лечащий врач. Невысокая и плотного телосложения с вполне мужскими
усиками она производила угрожающее впечатление, и голос грубый под
стать. А на самом деле она классная, с нами шутит и жалеет. Я сижу
в коридоре и слышу через приоткрытую дверь о чём мама с нею
говорит: