- Ну-у, типа того, - я напрягся. - А что случилось хоть?
- Да понимаешь… Тут такое дело… В общем, часа два назад мы
летели над Северным Ледовитым, по полярной. Всё, вышли на монтажную
орбиту – крутанемся виток, и на стыковку. И тут – вспышка! Далеко
впереди, как взрыв! Заметь, никого вокруг, мы одни, и вдруг видим –
в той самой точке, где пыхнуло, летит шаттл «Атлантис»!
- Интересненько… - у меня по коже промаршировали мурашки, и
волосы на загривке вздыбились.
- Ну! – энергично воскликнул Пашка. – А потом еще интереснее!
Опять вспышка – и нету «Атлантиса»! Исчез! Заметь, локатор мигом
засек шаттл, когда тот появился…
- Паха, - сказал я серьезно, - мне не нужно доказывать, что ваш
экипаж не страдает галлюцинациями.
- Потому и звоню тебе… - забормотал Почтарь. – Так… Слушай, если
корабль «прокалывает» пространство, в точке входа… или выхода…
должна же быть вспышка?
- Должна, Паха, должна… - я озабоченно закусил губу. – Инверсия
же. Инверсное излучение. Вот что… Я займусь этим «Атлантисом», а ты
пока… Ничего и никому. Понял?
- Понял, - серьезно ответил космонавт. – И… спасибо. Полегчало.
Привет твоей!
В трубке задолбили гудки.
- Кто звонил? – полюбопытствовала Рита из кухни, аппетитно
хрустя огурчиком.
- Павел, из космоса… - проинформировал я, заходя. - У них там
свое время. Тебе привет передавал.
- А-а… Ну, всё. Давай кушать!
Я молча стянул футболку. Девушка мило покраснела.
- Неугомонный… - нежно проворковала она, и развязала пояс
халатика.
Суббота, 18 февраля. День
Восточный Судан, Суакин
Гирин первое время блуждал по «Риге» - уж слишком велик
авианосец. В одной надстройке – восемь ярусов, а вообще – семь
палуб, и громадный ангар между второй и пятой, сто пятьдесят метров
на двадцать шесть. В пургу все сходились на построение именно в
ангар, а ныне там тесно – ТАВКР принял на борт ровно сорок
«Су-27К».
Так что на «Риге» надо год-другой прослужить, прожить, чтобы
вызнать все тутошние закоулки. Но флотские вывернулись-таки.
Для удобства весь корабль поделили на «схода», от первого до
пятьдесят третьего. Ивану эта доморощенная система была знакома, ее
еще на «Минске» придумали – все трапы, кроме тех, что на «острове»,
пронумеровали, при этом пролеты, расположенные друг над другом,
несут одинаковые номера – четные по левому борту, нечетные – по
правому.