Мы работали, втягивались в обычный ритм лесной жизни. К концу полевого сезона я заветрился, загорел и набил руку в пользовании топором для заточки карандашей, и изготовлении деляночных столбов, хоть бриться им не пробовал. Брезентовые брюки на заднице быстро протерлись на костях от постоянных переездов на деревянной лавке в ГАЗ-66. На воскресенье я съездил пару раз в Кызыл, к дружку моему Толе Перминову, с которым и дальше меня будет связывать настоящая многолетняя дружба. Наконец увидел Центр Азии, одинокий обелиск, гордость всех жителей Тувы, и русских и азиатов, но так мало известный в остальной России. Уже ближе, к окончанию Погосовских работ, Вера выпросила нас в помощь на Оленью речку для её исследований. Григорий Петрович согласился после того, как она неделю работала на его тему, ну а мы отработали неделю на неё.
Метеостанция Оленья речка находилась в укромном месте рядом с перевалом, с которого открывался вид на Саяна. Скальная гряда вырисовывала лежащего человека и вселяла благоговейный восторг. По тувинским понятиям, это была женщина, да и по груди это понятно. Синие горы Араданского хребта открывались от Оленей речки во всей красе, где-то далеко светились белки Западного Саяна, хребтов Абаканского, Кентегирского, Хемчикского, а по другую руку пространство уходило вдаль к Восточным горам. Зелёное море тайги. Где-то там лежал Восточный Саян, бежал Кизир и Казыр, легенды рафтинга, которые мне не довелось повидать и обследовать. Хватило мне Западного, такого необъятного и дикого, с острыми скалами с туманами и облаками на груди, с бездонными ущельями и серпантинами перевалов с Або, пирамидками камней и воткнутым в них обвязанным тряпочками шестом духу перевала.
Субальпийские луга Западного Саяна в это время набирали свою мощь. Тогда, когда внизу уже лето, тут ещё была весна. Цвели синие, как саянское небо, водосборы, жаркие как солнце купальницы. Такого бурного многоцветья я не видел никогда ранее. Это кружило голову, восхищало своей жизненной силой. Чуть ниже, в лощинах раскинулась страна Дельфиния. Дельфниум элатум – Живокость, сменяла отцветающие жарки пронзительным синим цветом, закрывала своим ростом лога и мешала передвигаться. Росы по утрам здесь были такие обильные, что мы вымокали до нитки, а сушиться было некогда. Мы работали и сохли одновременно, собирали гербарий, копали почвенные ямы и делали таксацию разреженных участков тайги на верхней границе леса, чтоб понять, как влажность влияет на развитие этих лугов. Работы старались сделать с утра, потому что после обеда работать хотелось меньше, а летнее солнце с повышенным ультрафиолетом начинало жечь нещадно. Однажды, выбравшись на самый верх, мы любовались открывающимся видом на недалёкие скалы, мечтали посетить подножье Саяна и загорали. Вечером помылись в бане и долго вполголоса разговаривали о всяких изотерических штуках. Вера была слегка помешана на этом, как впрочем, большинство молодых дам в то время. Утром мы все облезли кардинально. Сгоревшая на солнце кожа спины и плеч, подогретая в бане, слетела за один день лоскутами.