Грэм ждал пропавшую и её сопровождающего, прислонившись к косяку двери в стене-решете, скрестив руки на груди. Он, вынужденный ждать, был хмур и насторожен, но умерил показательность эмоций, когда Берилл приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки, и оба прошли внутрь покоев.
– Разрешите принести извинения, – по придворному поклонился ей герцог. – За все треволнения сегодняшнего дня. Виноват принц Хант, это без сомнения, но я не должен был задерживаться, даже если полагал, что поспешив, застану бурную любовную сцену.
– Ни о какой любви с моей стороны нет речи – вы должны принять это во внимание.
Возникла пауза, во время которой Ханви поклонился, не отрывая ярко заблестевших глаз от герцога, и вышел через оставшуюся открытой дверь на небольшую площадку, заканчивающуюся лестницей, серпантином вьющейся от верха до низа ярко освещённого коридора вертикального направления.
– Маркиз сказал мне, что вы способны если не вытащить меня отсюда, то помочь другим способом, и равноценно, – говорила Берилл, но засмотрелась на лицо Грэма и не смогла продолжить.
Красивый. Женщина в жизни не видела ни одного подобного лица. Красота крылатых часто сочетается с мягкостью черт, матовостью лиц и своеобразной дымкой, укутывающей всех, подобных Берилл, тогда как стоящий напротив, отличался, и сильно, точёностью каждой линии. Идеально прямой нос, ровно очерченный пятиугольник лица, горизонтально идущие от переносицы к вискам брови, длинные ресницы и полный контраст между бледным, почти белым лицом и чёрными волосами. Даже то, как именно лежали его волосы, волнообразно и при этом очень чётко, гладко, подстриженные куда короче, чем это было модно – всё это лишний раз подчёркивало индивидуальность герцога. Ярко мужественный, но в лице что-то выдавало необычную мягкость. Снисходительность, пожалуй.
Большие, удлинённые светлые глаза и выдающийся нижний полукруг рта более всего обращали на себя внимание. Моргана, жена племянника, как-то кому-то говорила, что у перевёртышей ужасно твёрдые, непластичные губы и потому их улыбки и поцелуи скучны, мало притягательны. Вот герцога Грэма Моргана явно не видела. Возможно ли, что губы его такие мягкие, какими кажутся?
– Я смогу понять вас, если расскажете мне как можно больше, – нарушил молчание Грэм. – И зовите меня Шон. Мои покои далеко, но я в полном вашем распоряжении и каждый мой шаг будет подчинён вашему желанию, пока вы здесь.