— Мам, посмотри на меня…
Ее спина напрягается, а движения ложкой становятся
медленнее.
— Пожалуйста.
Она вздыхает и оборачивается.
— Алайна, не усложняй. Браслет рун знатного дракона — лучшее,
что могло с тобой приключиться.
— Ты хотела сказать — богатого. Так-то, мы тоже знать голубых
кровей.
— Не ерничай. Ты поняла, что я имела ввиду.
— Но я не хочу этого! Мне нужно поступить и выучиться, чтобы
вырваться из порочного круга бедности и зависимости от кого бы то
ни было. Всего три года академии! Разве я много прошу?
Мама хмурится и вновь отворачивается. Будто смотреть мне в глаза
боится.
— Уже все решено. Если твой истинный позволит, может и
отучишься.
Я молчу, жуя губы. «Если позволит» — это так обидно!
Словно я теперь подневольная рабыня. Набираю воздуха в грудь и
спрашиваю:
— Ты забрала письмо с грантом, да?
— Иди собирай чемодан, Алайна. Ведь еще даже не
начинала.
Первой мыслью приходит на ум сбежать.
Пусть без подписанного гранта — достаточно добраться до академии
и объяснить все ректору. Он ведь сможет поднять документы и увидеть
среди возможных поступающих мое имя. Запросить повторную бумагу,
где я уже впишу себя.
Эта идея зреет в голове, пока мы с мамой накрываем на стол к
ужину, а затем и вовремя него. Неловкое молчание не способствует
аппетиту, и я толком ничего не съедаю. Все время кошусь на Никона,
сидящего в особом поддерживающем кресле по правую руку от меня.
Кажется, только он не погружен во всеобщее настроение. Улыбается,
рассказывает о том, что ему снилось во время дневного тихого часа и
смеется на собственные же глупости, словно в его маленьком мирке по
определению ничего плохого не может приключиться.
— Ник, хватит, — наконец не выдерживаю я, втыкая вилку в
картофелину на своей тарелке. — Твои шутки совершенно
несмешные!
Понимаю, что несправедливо груба с ним в этот момент и ничего с
собой поделать не могу. Мой братец ни в чем не виноват, но для меня
сейчас даже это не имеет значения.
— Алайна! — рычит отец, роняя прибор на тарелку. — Не смей
говорить с ним в таком тоне!
— Да, милая, — добавляет мама чуть мягче. — Не нужно вмешивать
сюда Никки.
И тут я взрываюсь. Внутренний голос вопит: «Замолчи,
замолчи, замолчи!», а я делаю все с точностью до наоборот.
Вскакиваю, едва не переворачивая табурет и взмахиваю руками.