- Зачем он это делал? - спрашиваю своего зама в Йокосуке.
Вакагасира-хоса пожимает плечами в ответ:
- Говорит, мама болеет. На лекарства брал.
- И что с мамой?
- В возрасте, но парни по соседям прошлись, нет там ничего
серьезного. И деньги украденные урод на выпивку и девочек
тратил.
Вот так. Захотелось человеку сладкой жизни, но в ближайшее
будущее заглянуть не смог. Хотя, рядовые бойцы запросто по
чуть-чуть могут пощипывать с любых левых приработков. Просто они не
наглеют, а этот зарвался.
- Я все верну, господин! Все, до последней йены!
- Знаешь, я даже спрашивать не буду, как тебя зовут. Потому что
у покойников имя не спрашивают... Будь ты человеком со стороны, на
зарплате, то вернул бы украденное и получил по ребрам для лучшего
понимания. Внесли бы тебя в черные списки и больше никогда Семья не
взяла бы на работу, даже сортиры чистить... Проблема в том, что ты
- сын оябуна. Своим проступком ты бросил тень на Гото-сан. Покрыл
позором не только меня, но весь клан. И продолжал врать, когда тебя
спрашивали старшие братья...
- Исии-сан, какое наказание для него выберем? Обицуме?
Нет, куском пальца здесь не отделаться. Идиот совершенно не
раскаялся и оставь его в Семье, обязательно потом как-нибудь
попытается поквитаться. Увы, здесь отрезанным мизинцем не
отделаться.
- Я ему не верю. Он лжет, он продал нас один раз и сделает это
снова... Есть у нас йены россыпью? Наберется тридцать йен?
- Хай, господин.
- У гайдзинов существует легенда, что предавшему их бога
заплатили тридцать монет. Думаю, мы поступим похоже... Вывезти его
в море, вспороть брюхо, засыпать туда тридцать йен монетами и за
борт. Только убедитесь, что к ногам что-то тяжелое привязано.
Дерьмо обязательно попробует всплыть... Его матери выплатить
разовое содержание в размере тридцати тысяч. Братьям сообщить, за
что именно и как покарали ублюдка... Он не просто оступился. Он
предал своих, пытался переложить преступление на других вакасю и
кобунов. Если бы не внимательность людей, кто проверял записи,
запросто могли пострадать непричастные. Животному, кто шкурные
интересы поставил выше Семьи, не может быть прощения... Все
понятно?
Четверо мужчин в черных костюмах синхронно поклонились.
Руководство вынесло решение, оно будет исполнено. Киваю в ответ и
двигаюсь на выход. Поднимаясь по ступеням наверх, тихо говорю
секретарю: