Умирая от безделья, Сергей Львович вздумал в праздник всею семьею поехать в Вязёмы к обедне.
Дряхлая колымага, которая привезла Пушкиных в Захарово, загромыхала по дороге, грозя рассыпаться. Бабы с удивлением присматривались к барам и отвешивали низкие поклоны.
– Вот коляска – что колокол, – говорили они, когда Пушкины проезжали.
Колокол в Вязёмах был разбитый.
Сергей Львович во время службы заметил бледную барышню, соседскую дочку, и украдкой метнул в нее взгляд, но барышня была пуглива и ускользнула незаметно. Сергей Львович остался недоволен сельским старым, полуслепым иереем, не выказавшим достаточного внимания к захаровским барам.
Вечером затеялся у него разговор с Монфором. Монфор полагал, что вера необходима для простонародья, но из духовных книг твердо знал одну: «Занятия святых в Полях Елисейских», а в ней более всего главу о маскарадах. Сергею Львовичу после вязёмской церкви пришлись по душе суждения Монфора. Он решительно почувствовал себя маркизом. Вечер кончился тем, что Монфор прочел стихи Скаррона[136] о загробной стране:
Tout près de l,ombre d,un rocher
J,aperçus l,ombre d,un cocher,
Qui, tenant l,ombre d,une brosse,
En frottait l,ombre d,un carrosse
[137].
Сергей Львович был в восторге и потрепал по голове сидевшего рядом Александра.
В Вязёмах бывали базары столь шумные, что пьяные песни долетали до Захарова и огорчали Марью Алексеевну:
– Как на постоялом дворе, и никакого на бар внимания!
Она говорила это тихонько, втайне разочарованная своим новым поместьем. На захаровских помещиков окрестные мужики обращали мало внимания.
Александр и Николинька купались, слушали пение иволги в кустах, ходили с Монфором в Вязёмы обновлять запас бальзама, и однажды Александр, отстав, увидел чудесное явление: в реке купалась полногрудая нимфа, распустив волосы. Она то поднималась, то опускалась в воде. Сердце его забилось. Потом нимфу окликнули издалека:
– Наталья!
Она ответила кому-то звонко, приставив к губам ладони:
– Ау! – и снова стала подниматься и опускаться.
Вечером, в первосонье, кто-то поцеловал его в лоб.
Когда через два дня он встретил в рощице барышню в белом платье, с цветами в руках, он обомлел и почувствовал, что жить без нее не может и умрет. Монфор поклонился – это была барышня из соседней усадьбы. Он нетвердо знал ее фамилию – Юшкова, Шишкова, Сушкова? – quelque chose