Однако, желая увидеть вместо тыняновского Грибоедова фигуру более простую и благополучную, они вольно или невольно вступают в полемику не только с Тыняновым, но и с Пушкиным.
По существу, Тынянов первым выполнил пушкинский завет из «Путешествия в Арзрум». Ведь Пушкин там не только призывал написать биографию Грибоедова, но и набросал своего рода конспект для будущего биографа. Приведем оттуда несколько строк: «Его меланхолический характер, его озлобленный ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, – все в нем было необыкновенно привлекательно». Пушкин говорит о грибоедовском честолюбии, равном его дарованиям, о способностях к государственной деятельности, не получавших применения, о поэтическом таланте, оставшемся непризнанным. Особое значение имеют здесь обобщающие слова о жизни, которая «была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств».
Как видим, Пушкин, говоря о «слабостях» и даже о «пороках», отнюдь не ждал от будущего биографа иконописного образа. Вместе с тем тут содержится предостережение против узкобиографического толкования темы: помня о «страстях», не следует забывать об «обстоятельствах». На что именно намекал здесь Пушкин? Поскольку речь идет об обстоятельствах «могучих», можно отнести эти слова и к преддекабрьским, и к последним годам жизни Грибоедова.
Тынянов так и поступил, показав Грибоедова в его сложных отношениях с другими людьми, с самим собой, с могучим и «хитрым» ходом истории. В судьбе героев Тынянова – прежде всего Грибоедова, но не только его – сказывается та «ирония истории», о которой, имея в виду противоречия исторического процесса, размышляли классики марксизма. Немногие исторические деятели, считал Ф. Энгельс, избегли этой «иронии». Она проявляет себя разнообразно, сказываясь и в том, что результаты деятельности личности не вполне или совсем не совпадают с ее стремлениями.
В романе «Смерть Вазир-Мухтара» Грибоедов раз от разу все чувствительнее сталкивается с «иронией истории». Злая ирония фактов вносит в его жизнь чувство обиды, боли, страдания и вместе с тем вины. Но он не хочет быть пассивной жертвой этой «иронии». Осознавая свое положение во все новых ситуациях, герой стремится преобороть ход поворачивающихся против него событий. Отсюда его столь напряженная внутренняя жизнь, со всеми ее ассоциативными связями, с ее малыми и большими драмами, завершающимися катастрофической гибелью.