– Мне просто не терпится, когда мы пойдём в приют! Мне вредно так долго не обниматься с собаками.
Собаки жмутся к тебе, как будто им от тебя тоже силы прибавляется. Им только дай волю, они бы никуда от тебя не отходили.
Я представляю, как обняла бы огромную Сараму на глазах у новенькой, как там её зовут? Ах да, она же сказала – Галя? Сарама на задних ногах почти с меня ростом. Мы бы пошли к ней после Лютры. И я бы сказала Сараме: «Это Галя! Ну-ка, её тоже оближи!»
Я бы со всеми собаками Галю познакомила. Может быть, не в один день. Сразу – необязательно. Меня-то никто не знакомил, я их постепенно узнала всех. И они меня тоже – постепенно. Работаешь, бегаешь то с лопатой, то с ведром, то с кастрюлей, а они приглядываются, принюхиваются к тебе. А тебе часто и не до того, чтоб разглядеть, какая красавица Альма, помесь немецкой овчарки с дворнягой, и до чего печальные глаза у малыша Веника. Вертится он такой и метёт длинной шерстью доски у себя в вольере, а глянешь, какие у него большие овальные, сливовые глаза, – и остановишься, куда бы ты ни бежала. А он видит, что ты смотришь на него, и – раз! – вскинется, встанет на задние лапы: «Гляди, как я стараюсь для тебя!»
Мне вдруг становится обидно за Веника, что Галя не осталась посмотреть на него. Как будто она обещала, что станет моей подругой и будет любить всех, кого я люблю. И я чувствую, как будто меня обманули. Хотя на самом деле меня никто не обманывал. Просто пришёл человек устраиваться на работу – и решил, что ему эта работа не подходит.
«Дурочка! – думаю я про Галю. – Где ты ещё такую работу найдёшь? Это же самое лучшее в нашем городе, что можно найти! Я сама эту работу сколько искала!»
Мама спрашивает у меня:
– Валька, ты что? Она же… она просто как волонтёр. Скоро, кстати, и волонтёры придут. Рада им будешь?
А сама, гляжу, лопату, которую Галя у неё не взяла, к выходу тащит. Не иначе сама надумала чистить вольеры.
Я у неё перехватила лопату, говорю:
– Мама, тебе что врач сказал? Физические нагрузки – у-ме-рен-ные! Давай-ка убирай в домике. А в вольерах я и сама как-нибудь.
Мама начинает доказывать, что с ней давно всё в порядке и что она просто видеть не может, как я одна в вольерах убираюсь. Как я устала уже от этих споров. Устала что-то доказывать. И я говорю:
– Мам, я сейчас буду громко кричать и ногами топать.