— Так, а теперь засечем время…
Ровно пятнадцать минут. За этот срок
вся вода выкипала, и рис становился таким, как надо: чуть
рассыпчатым и липким, идеально-белым, так что хотелось сразу же
закатать его в лист нори и съесть под соусом прямо так, без
каких-либо добавок.
— Сегодня обойдемся без изысков.
Не замечая этого, юноша стал тихонько
мычать под нос вцепившуюся в мозг мелодию из рекламы. Настроение
сегодня оказалось на редкость приятным, самым подходящим для
обычной домашней готовки, и его не испортил даже взорвавшийся прямо
под окном протестант.
К чему все эти тревоги?
Конечно, печально, что дорогу
перекрыли, и у дома до сих пор выли полицейские сирены вкупе с
машинами скорой помощи, но к черту всю их мышиную возню.
Мясо шипело, выделяя немного
жидкости, от чего масло слабо брызгало, оседая на стенках
сковородки. Юноша добавил щепотку соли и столько же перца, взялся
за деревянную лопатку и аккуратно все перемешал.
В воздух поднялась еще одна порция
потрясающего аромата.
Пары минут хватило, чтобы индейка из
розового приобрела ровный белый оттенок, и он убавил пламя. Секунду
подумал, стоит ли накрывать сковородкой и в итоге решил оставить
как есть, чтобы насладиться запахом.
Зазвонил натужно телефон. Какая-то
новая навороченная модель, с сенсорным экраном и огромной камерой
на задней панели, которая то и дело царапалась, стоило как-то не
так положить.
Дрянная вещица. Он не пользовался
даже десятой частью всех ее возможностей, поэтому не представлял,
на кой черт ему всучили этот несуразный обрубок. Одного надежного
кирпича с кнопками вполне бы хватило для вызовов.
Макс глянул на экран.
Марта, все как обычно. Больше ему
никто не звонил, и это хорошо. Если бы еще данная падшая женщина не
дергала его каждый час, жилось бы куда спокойнее.
Юноша взглянул на таймер электронных
часов и просто проигнорировал звонок. Сейчас его куда больше
интересовали заботы желудка.
Он убавил огонь под сковородкой еще,
перемешал в последний раз и накрыл все прозрачной крышкой, что тут
же покрылась полупрозрачным слоем конденсата.
— Прелестно, — еще раз пробормотал он
под нос.
Голос его звучал уже не так радостно,
и это было заметно, поэтому он устало вздохнул, отошел к
подоконнику и сделал глоток терпкого ромашкового чая, чтобы
успокоиться.
— Ха-а-ах.