– Помимо годового запаса кошачьего корма, в моем доме есть нечего, – сказала она. – Как ты знаешь, я редко бываю там.
Он покачал головой.
– Ты чужая на Аляске.
– Не поняла? – Она смотрела на него, пока он не отвернулся.
– Не важно. – Он вынул из одного мешка коробку. – По крайней мере, ты купила пончики. В чрезвычайной ситуации без них никак.
Он явно увиливал от своего первого комментария, чтобы только она не уцепилась за эту его фразу: «Ты чужая на Аляске».
– Лучше с ними, чем без них, – сказала она.
– Вынужден согласиться. Пойдем. – Он схватил четыре сумки, которые не помещались в ее руках, и понес их к своей машине.
Она пошла следом, чтобы он загораживал ее от ветра, но ее лицо и уши онемели даже прежде, чем она успела сесть и закрыть дверь. К счастью, Амарок оставил включенным не только мотор и дворники, но и обогреватель.
– Почему ты живешь в этой дыре? – спросила она.
– Я здесь родился, – сказал он, как будто она этого не знала. Затем включив рацию: – Фил, это Амарок. Ты меня слышишь?
– Слышу, сержант… – прозвучал сквозь треск помех.
– Как там дела с очисткой дорог?
– Хреново… Вряд ли я один справлюсь.
– Просто делай свое дело.
– …да я делаю… долгая ночь.
– Послушай, Фил, когда ты последний раз был рядом с домом доктора Тэлбот?
– Какого доктора?
Рация затрещала еще сильнее, отчего разобрать, что он говорит, стало почти невозможно.
– Тэлбот. Ну та, что начальница в Ганноверском доме.
Ничего. Никакого ответа.
– Тэлбот. Ты меня слышишь?
– Да, сержант. Нет… больше, чем я могу… Но я закончил чистить дорогу, которая ведет туда, где живут остальные врачи, если от этого есть какая-то польза.
Пользы не было никакой, но Амарок не стал его расстраивать.
– Есть шанс, что ты расчистишь и ее дорогу?
– Только если ты попросишь… Люди застряли… на этой стороне города.
– Нет. Это только ухудшит ситуацию. Спасибо.
– …продолжать… то, что делаю?
– Давай, – сказал Амарок и отключил связь.
Эвелин вопросительно посмотрела на него.
– Дорогу не чистят?
– Не чистят, – повторил он.
– Что это значит?
– Это означает, что только чокнутый отправится к твоему дому. Этак недолго застрять в сугробах высотой в три-четыре фута.
Эвелин крепче сжала свою сумку.
– Ты думаешь, что мы не сможем? Даже с цепями?
– Лучше не пытаться. Или тебе хотелось бы застрять здесь на всю ночь?
– Нет, конечно. – Разумеется, он прав, но… – Что еще мы можем сделать? Вернуться в Ганноверский дом?