– Каля, – говорю. – Да ты, видать, с вешалки упала! Срочно купи себе кислородную подушку. У тебя явно мозг без кислороду оголодал. Совсем уже дикий стал. Купи, я ее тебе на день рождения болгарским крестиком вышью для красоты. Разве можно меня будить в такой ответственный момент?
– Коля, – отвечает. – Ты уж прости, что я потревожила твой священный для всего музея сон, но ситуация безвыходная! К нам приезжает делегация англичан, а экскурсовод Карячкин допился до красных крокодилов. Остановился у картины «Иван Грозный попал в голову сыну тяжелым предметом» и заорал: «Все правда! Вяжите меня! Я своему Васятке в голову шандарахнул за двойку в школе!» А его Васятке сейчас 35 лет и он чемпион Москвы по чего-то там билдингу. Короче, Карячкина увезли, а у меня больше экскурсоводов нет. Надо англичан полчасика поводить туда-сюда.
– Калерия, – говорю. – Ты сегодня не въезжаешь. Посмотри на меня! Перимордит четвертой степени и дыхание, как у Змея Горыныча. Я тебя повсеместно уважаю и готов к любым содействиям на почве культуры, но я же ославлю всю страну в мировом масштабе.
– Ничего, – говорит. – Надо, Коля. Другого выхода нет. Вот тебе жвачка «Дирол с ксилитом», только кариес, смотри, не поломай. А вот тебе бритвенный станок «Механизмус», который ласково обойдет все неровности твоего опухшего лица. Побреешься, кофейку треснешь, я тебе лицо стягивающим кремом намажу – сойдет для англичан.
– Ну, в порядок я себя, положим, приведу, – отвечаю. – Может быть, даже стану похож на просто сильно уставшего экскурсовода. Но чего я им буду рассказывать-то? Я ж ни фамилий, ни истории процесса не знаю. У меня все знания почерпнуты из «Московского комсомольца». Ты представляешь, чем это грозит нервным британцам?
– Партия все продумала, – говорит Калерия. – Болтать можешь, что угодно. У переводчицы в кармане будет лежать плеер с записью экскурсии. Она тебе будет кивать, когда надо перейти в следующий зал. И все дела. А по-русски там точно никто не понимает. Я у переводчицы спрашивала. Но они специально оплачивали экскурсовода, так что необходимо, чтобы какая-нибудь личность перед глазами болталась. А я тебе – мое революционное спасибо и отгул на следующей неделе. А, Колюнь? Выручай старушку. Мы же всегда дружили!
– Ладно, – отвечаю. – Только ради тебя. Давай свои диролы с кофеями.