— Ну что
ж, Филатов... — задумчиво произнесла она.
— Всегда
думала что с вашим классом я бесполезно трачу своё время, но теперь
вижу, — не зря. Ты думаешь поступать в высшую школу?
Мне ничего
не оставалось, как только кивнуть.
Физичка
задумчиво уставилась в журнал.
— Первый
раз вижу чтобы умный человек так хорошо представлялся дурачком...
Какой у тебя индекс?
— Эмм?.. —
подвис я, но тут вмешался Эдик.
—
Семь-тринадцать, Маргарита Львовна! — выкрикнул он из-за
парты.
Та
недовольно зыркнула на выскочку, но ругать не стала.
— Если
поднажмёшь, Филатов, вполне сможешь поднять до десятки. А там
прямая дорога в высшую школу...
— С
математикой, думаю, всё тоже неплохо?
Я
кивнул.
— Да уж...
— вздохнула она, и резко переключилась на остальных
учеников.
— До конца
урока пятнадцать минут, на каждого по минуте! Азаров — к
доске!
Сказать
что тупые — не скажешь. Скорее ленивые и не сильно мотивированые
одноклассники с переменным успехом сдавали этот мини экзамен, и в
итоге пол класса получило незачет.
— Это даже не двойка, это хуже! —
констатировала Маргарита Львовна. — Девкам-то ладно, нос припудрила
и замуж, а вот вам мальчики, должно быть стыдно. Куда вы с такими
знаниями? Унитазы крутить?
— Ну
почему.... Я, например, в военную академию собираюсь — снова подал
голос здоровяк с третьей парты.
— С тобой
понятно, Виталик, то что у тебя кривая сажень во лбу, я сразу
догадалась, ещё в начальной школе. А вот остальные?
Услыхав
про кривую сажень, Виталик довольно заулыбался, и выпятил грудь.
Причём так тупил не только он, а добрая половина одноклассников
которая смотрела на него с неприкрытой завистью.
Естественно, были и те что поняли шутку юмора, но
само наличие такого количества дебилов в одной из лучших школ
города нисколько не вдохновляло. И это только начало.
Хотя,
справедливости ради, надо сказать что школа эта особенная, и при
наборе детей смотрят не на индекс интеллектуального развития, а на
предрасположенность к использованию силы. Есть потенциал? — Добро
пожаловать, даже если как пробка туп. Ну а нет, так хоть семи пядей
во лбу, — извините.
А после
урока Эдик сказал что будет большая получасовая перемена и потащил
меня в столовую. Есть не хотелось, но оставаться одному не хотелось
ещё больше. Не скажу что школа пугала меня, но без прежних
возможностей я чувствовал себя не в своей тарелке. Тело досталось
мне «одарённое», но весьма и весьма скромно, поэтому действовать
приходилось с тройной осторожностью. И нет, кое что я и сейчас мог,
совсем беззащитным не был, но по сравнению с собой прошлым, мои
теперешние возможности выглядели весьма уныло.