Мы вновь отправились в путь.
Во второй половине дня погода и пейзаж стали стремительно
меняться. Лес редел, все чаще появлялись полянки с больными,
чахлыми деревьями, налетел холодный ветер. Небо потихоньку
затягивала хмарь, оно сделалось стальным, как металл. Несмотря на
ветер, воздух был каким-то тяжелым, напитанным влагой и сладковатым
запахом тлена, который все больше усиливался.
Я поежился, достал плащ и поплотнее закутался в него. Кони тоже
стали вести себя тревожно. Моё-то Чудо еще держалось, а вот кобылка
волка меленька так подрагивала, то и дело ведя ушами, вела
мордой.
Стало темнеть, по земле пополз туман. Деревья стояли сплошь
мертвые.
– Вот они гиблые земли. Предлагаю заночевать здесь. На границе.
А потом отпустить наших лошадок и двинуться туда пешком.
Отпускать Чудо было жаль, но Леон был прав толку от коня в
болоте будет немного, а загубить его было здесь было проще
простого.
– За сколько мы доберемся пешком? – напряженно спросил я.
– Если бы мы шли в те времена, когда не было болота, то
послезавтра к полудню, а то и чуть позже скорым шагом, перебежками
и с редкими привалами добрались бы до города. А с этим проклятым
болотом, не думаю, что мы вообще выберемся.
Я прикинул, в лучшем случае трое с половиной суток на дорогу до
города. А обратно без лошадей.
– Без лошадей обратно не поспеем…
– Если мы вдруг все-таки сможем выбраться. Ты обратно сможешь
полететь соколом, а я побегу волком. Тебя я конечно не догоню… Но
ты сможешь долететь за день, ну максимум за два.
Я не стал говорить волку, что так надолго никогда в сокола не
обращался и уж тем более не летел. Решив, что, если он считает что
смогу, значит, так и будет.
Мы поели, Леон все-таки заставил меня помахать железяками, хотя
после целого дня в седле размяться действительно оказалось приятно.
Я, даже усвоив кое-какие хитрости, один раз достал Леона мечом.
Затем мы оба легли спать. Решив, не сговариваясь, что сегодня
нужно отдохнуть, как следует перед нелегкой дорогой, поэтому
дежурство отменялось.
Первое, что я почувствовал, когда открыл глаза, это жгучий
холод. Потом услышал шепот Леона. Сдавленный и испуганный.
– Сокол, – хрипел Леон.
Я открыл глаза, но ничего кроме тьмы не увидел, вообще ничего.
На миг я даже испугался, что ослеп как в прошлый раз, когда вылечил
Аделаиду. Но у этой тьмы были другие свойства. Она была плотной,
осязаемой. И она вполне ощутимо навалилась на нас с волком.
Навалилась с одной целью – задушить. И ей это удавалось. Воздуха в
легких становилось все меньше.