**Леон:** (с возмущением) Папа, что это за безумие? Ты не можешь
согласиться на такое!
Альфред, приглушенный тенью отчаяния, обратился к Леону с
неподдельным горем в глазах, словно последняя струна его
достоинства была разорвана.
**Альфред:** (грубо) Ты всегда был бесполезным, Леон. Но, может
быть, теперь ты хоть чем-то пригодишься.
Леон, ошарашенный отцовскими словами, словно ударом по лицу, с
трудом находил ответ.
**Леон:** (с заплаканными глазами) Папа, как ты можешь… я всегда
старался быть для тебя хорошим сыном.
**Альфред:** (холодно) Твои старания не спасут нас от этой ямы,
в которую я попал. Ты мой сын, и сейчас ты должен что-то сделать
полезное.
Эти слова оставили Леона в безмолвии, его сердце разрывалось на
части.
Леон, разбитый словами отца и обуреваемый неведомой угрозой, был
взят силой незнакомыми людьми. Он пытался удержаться, но его
сопротивление казалось бессильным перед численным превосходством их
сил.
**Леон:** (плача от боли) Почему? Почему вы это делаете?
Леон чувствовал, как боли в его сердце смешивались с физической
болью, когда его волочили в неизвестном направлении.
Леона привели в темное, мрачное место, где неведомые стены
выглядели, как свидетели бескрайней тьмы. Звук цепей резал воздух,
когда его надели на металлические оковы, лишив его свободы.
**Леон:** (шепчет сам себе) Что это за место? Почему я
здесь?
Цепи на его руках и ногах были не только физическими оковами, но
и символом потери того немного свободы, которое у него оставалось.
Место казалось заточенным для забытых и угнетенных, а Леон
чувствовал себя как заложник в этой темной саге.
Леона бесцеремонно бросили в холодную и пустую камеру. Дверь
медленно захлопнулась, оставив его в полной темноте, лишённого
света и тепла.
**Леон:** (шепчет, ощущая холод) Почему я здесь? Что
происходит?
Стены камеры казались неумолимыми свидетелями его отчаяния.
Ледяной холод пронизывал его кости, а пустота камеры отражала его
внутренний туман.
В течение четырех лет Леона подвергали систематическим
издевательствам и жестокому обращению. Каждый день был исполнен
страхом и болью, а камера, которая стала его новым домом,
превратилась в темный театр жестокости.
**Леон:** (подавленно) Почему? Что зачем? За что? Зачем так
больно? Мне очень страшно спасите… .
Издевательства и удары стали ежедневной реальностью, отбирая у
него последние капли надежды. Тьма в его душе углублялась с каждым
ударом, а боль, словно отравленный камень, заселялась в каждой
клетке его существа.