– Все на учителей спустил? – проформы ради осведомился мой друг – для него не было секретом, куда уходят мои денежки. И присоветовал: – У ростовщиков займи. Все равно сегодня же и отдашь.
– Не, с ростовщиками я связываться не буду, – отказался я наотрез. Два прошлых года раз и навсегда отучили меня залезать в долги. Из четырех серебрушек[1] денежного довольствия, которые причитались каждому стражнику за декаду службы, мне оставалось два-три медяка, а остальное уходило Триму-крысе в счет уплаты долга и процентов по нему. Тогда жилось совсем несладко, даже если в свободные дни удавалось неплохо подработать. Нет, меня не тянет снова пережить это удовольствие, чтобы через год отдавать вдвое больше, чем занимал.
– И правильно, – одобрил мое решение десятник. Он незаметно к нам подобрался, пока мы были увлечены разговором. – С займов только ростовщики богатеют, а простым людям от них одни убытки.
– Да все это понятно, – с досадой махнул я рукой, обрывая Роальда, который вознамерился заняться наставлениями. – Сам знаешь – не было у меня тогда другого выхода.
– Не было, – согласился Роальд. – И снова совать голову в капкан не стоит.
Я вздохнул, с укором посмотрев на Роальда. Конечно, он старый приятель моего приемного отца и в меру сил опекает меня после его смерти, но иногда он перебирает со своей заботой. И ведь знает же прекрасно, что только необходимость уплатить эту треклятую пошлину в четверть стоимости наследства заставила меня сунуться в ростовщическую паутину…
– Десятник! – отвлек Роальда от намерения заняться нравоучениями мужчина в запыленном дорожном плаще. Он спрыгнул с подъехавшего к воротам фургона, крытого серым полотном.
– В чем дело? – недовольно буркнул Роальд, оборачиваясь.
– Бумаги вы заверяете? – осведомился, подойдя ближе, купец. Сдвинув полу плаща, он вытянул из закрепленной на поясе тубы свернутые трубкой бумаги.
– Торговать в городе, значит, не будете? – как и положено, спросил десятник.
– Нет, – скинув с головы капюшон, заверил бритоголовый мужчина. Выглядел он моложаво, вот только морщинки у глаз выдавали в нем отнюдь не юнца. – Прямо в порт едем, а там грузимся на «Ласточку» – и в Аквитанию.
– Двадцать восемь малых бочонков «Темной лозы» с виноградников матушки Руалье? – уточнил десятник, ознакомившись с бумагами. И качнул головой: – Солидный груз… В полсотни золотом обошелся, наверное?