— А, это ты, — без интереса сказал он. — Пшел вон, пока голова
на плечах.
— Это ты сейчас вон пойдешь, — сообщил я, и перехватил
подвернувшуюся под руку обгоревшую палку.
— Еще раз скажи такое, сопляк, и я подумаю, что ты хочешь драки,
— повернулся ко мне один из бродяг. На его ладони зажегся крохотный
огненный шарик.
Вот черт. Я видел, на что способны огнешары размером с голову —
городские маги иногда развлекались, на потеху детишкам бросая их по
соломенным чучелам, или же швыряя в холмы с городской стены.
Огнешар взрывался, расплескивая липкий огонь, который горел еще
несколько минут, выжигая либо чучело до основания и землю под ним,
либо хорошенько так опаляя землю. Разумеется, огнешар, который мне
показали, был гораздо меньше: любой городской маг будет долго
смеяться, увидев такое заклинание, но мне хватит. Попадет в рубаху,
прожжет и ткань, и мне ожогов оставит. А то и конечности лишит.
— Это мой участок, — сбавил я обороты.
— Действительно? Токмо ходят слухи, что твоя тетка выставила его
на продажу, — загоготал второй бродяга. — Так что сперва убедись,
что имеешь какие-то права, а потом предъявляй претензии честным
людям!
Вот же дерьмо! Не хватало мне проблем с системой и зверенышем,
так еще судьба новых подкинула... Ладно, сейчас разберусь с
демоническим детенышем, а потом уже подумаю, как решить новую
проблему. Одна мысль отдать имущество, которое по праву наследства
должно было перейти к Кабалу... то есть, теперь уже ко мне,
попросту противоречит моим принципам и здравому смыслу. Я не
жадный, за монету не удавлюсь, да и до чужого не жадный. Но вот
свое никому не отдам, а раз уж я попал в тело Кабала, то все,
принадлежавшее ему, теперь мое.
Зря они искали хоть что-то ценное в развалинах дома — оттуда
Кабал уже все выгреб. Знал тайник, где отец держал монеты, потому
запрятанный в стену кошель и обожженная шкатулка с украшениями
матери перекочевали в яму под корнями плодовой груши раньше, чем
мародеры вообще поняли, что можно поживиться на чужом горе.
Потому я поднял ладони, показывая, что получить в лицо огнешаром
не желаю, и пошел по дуге в сторону сада. Там, дождавшись, пока
бродяги перестанут смотреть в мою сторону, быстро разгреб землю и
вынул изрядно растолстевший кошель с серебром. Теперь — ходу!
Тщетно пытался незаметно забрать свое же добро со своего же
участка. Углядели, что я что-то вытащил, зашевелились. Пришлось
бежать, стараясь двигаться как можно мягче, чтобы лишний раз не
тревожить мешок и его содержимое.