Внук вырулил за ворота своего особняка и неожиданно был прижат к бордюру сизым клином Дядькиных гелендвагенов, сопровождавших реанимобиль. Конвой просквозил со свистом по Пречистенке. Внук хотел было выругаться, да вспомнил, что перед бегами нельзя.
Настоящий игрок – это мешок суеверий. Какой ногой переступить через порог, какую руку при этом держать в кармане, что напевать, с кем первым поздороваться… В «беговой» день Внук совершал раз и навсегда заведенный ритуал: подъезжал к ипподрому исключительно со стороны Второго Боткинского проезда, мыча для бодрости навязший хит из «Травиаты» – «Застольную», с левой ноги входил в правое крыло здания, украшенное торжественным портиком, напоминающим Бранденбургские ворота, по ампирной лестнице поднимался в зал, где делают ставки, ставил на третью лошадь в списке заявленных на заезд и только после заезда шел к старому знакомому конюху. При всей строгости соблюдения алгоритма, он не выигрывал почти никогда. Просто ритуал возвращал стройность мыслей его сознанию и рациональность поступкам после хаотичных и большей частью бесцельных перемещений в пространстве и во времени, представлявших собой некий замкнутый круг, но никогда не спираль.
В воскресенье в тринадцать часов разыгрывался традиционный ежегодный Приз в честь Дня Конституции России для лошадей четырех лет и старшего возраста рысистых пород. Никакого азарта Внук давно не чувствовал. Откровенно скучая, оглядывал трибуны в поисках знакомых лиц и размышлял над тем, какое отношение лошади имеют к Конституции. Вяло поприветствовал подсевшего к нему старого знакомого – маклера.
– Ну что? – спросил маклер.
– Не прет, – пожаловался Внук.
В первом гите Внуков фаворит выиграл «полголовы» у сильного соперника, а во втором гите оказался лишь четвертым. Найдя такой результат вполне закономерным, Внук отправился к Пантелеичу. Старый конюх, впрочем весьма хорошо выглядящий, давно уже не интересовался фортуной Внука.
– Эх, разве ж это бега?.. – вздыхал Пантелеич. – Вот кабы, как Москва-река встанет, пустить по льду тройки, как раньше! Между Москворецким и Большим Каменным мостами. Да где там… Помните, как Лаптев явился в лаптях с онучами, на простых дровнях, сбруя из мочала, а самого Караулова обставил? То-то толпа ревела…
– Я уж и сам не знаю, зачем хожу. На лошадок поглядеть разве что, – ответил Внук и, попрощавшись с конюхом, пошел к машине, набирая любимый вот уже две недели номер телефона.