— Больной ублюдок! Какого черта, Ди? — даже сквозь замутнённое зрение, я могу лицезреть, как Роберт беспомощно валяется на полу. Если бы я могла смеяться, я бы непременно сделала это, так как зрелище довольно нелепое: опадающий стояк Роберта в сочетании с его паникой и ужасающей на вид раной выглядит очень странно. И непривычно. Неужели Кинг-младший бросил своему властному папочке вызов?
— Теперь домой, девочка, — сквозь призму вакуума, улавливаю приятный бархатный баритон. Девочка…Дэниел Кинг называет свою ядовитую змеюку «девочкой». И как так получилось, что я связалась с этой семейкой? Здесь все ненормальные, это заложено на генетическом уровне. Что ж, подобное притягивает подобное. У меня тоже есть странности, о которых Роберту даже знать не стоит.
— Она что, ядовитая?! Мне бл*дь так херово в жизни не было. Ты за это заплатишь, Ди. Я тебя нищим оставлю, без роду и племени, — вновь сыплет своими классическими угрозами Роберт, пытаясь поставить на место вставшего на мою защиту, сына. — Ты какого черта это сделал? Жалко мою шлюху стало? А? Или сам захотел трахнуть? Я не жадный, сынок.
От этих слов меня мгновенно выворачивает наизнанку. Неприятный спазм сдавливает горло и содержимое желудка самым жутким из способов выходит наружу.
— Я все еще твой сын, — как ни в чем не бывало, продолжает Дэниел хладнокровным тоном.
— Я избавлюсь от тебя! Вычеркну из семьи! Ты труп и нищий без моей защиты! — Кинг-младший пренебрежительно усмехается, словно они с отцом поменялись ролями и теперь уже он вынужден смотреть на то, как тот, безвольно барахтается в песочнице.
— Я спасаю тебя, отец. Стоит поблагодарить, а ты надрываешь голосовые связки напрасно. Тебе завтра еще совет директоров вести. Я еще ничего не сделал, чтобы вызвать твой гнев. Пока — нет, — кратко, но так емко, бросает Дэниел. В его спокойном и размеренном тоне угрозы больше, чем в его вездесущей змее. — Кстати, она действительно ядовитая. Поэтому это мой подарок на Рождество, — оставляя небольшую ампулу на журнальном столике, завершает свой хладнокровный расстрел Дэниел. Роберт в ответ лишь покрывает свое продолжение во плоти нецензурным матом, и содрогается в конвульсиях, вызванных действием смертельного яда.
Я плохо понимаю, что происходит со мной во все эти моменты. Словно душа выходит из тела и тянется к слою нирваны, пока часть меня остается здесь и является сторонним наблюдателем. Через сорок минут меня накроет сильнее, и я вряд ли очнусь раньше, чем через сутки.