— Автомобиль.
— Чего? Вы мозгами пробовали шевелить? У нее прав нет, — возмущался я до ужаса, ведь искренне переживал. Носился в детстве с пеленками. Те тяжелые времена не прогнать из памяти. Когда сводная сестра случайно залетела, варвар отчим готов был ее выставить за дверь. Тогда я вмешался, и строго-настрого запретил делать прерывание беременности. И после рождения малышка находилась со мной. И пока Нелька отходила от депрессии, возился с колясками, проявляя всю заботу.
— Научится. Они молодежь всё схватывают на лету.
— Я ей по заднице дам. Она руль даже в руках ни разу не держала, — не успел я это произнести на кухне показался сонный заяц в очень откровенной пижаме. Её короткие шорты слишком сильно провоцировали. А топ, через который просвечивалась грудь, реально вывел из равновесия.
— Доброе утро. Меня обсуждаете? — произнесла нахалка Инна, тогда чуть не подавился водой.
— Умылась? Мы сейчас завтракать будем. Богдан, с тобой всё нормально? — обратилась сестра.
— Да, устал. Работаю как собака. Вижу хулиганка от рук отбилась? Глянь в трусах почти разгуливает.
— Тоже не в восторге от её одеяния. Инн, ну неприлично же, — сделала она ей замечание.
— Халат потеряла. Только не загрызите, — присела она за стол, глядел на нее, удивлялся насколько повзрослела. Вовремя скрылась из виду, а я произвольно бросил взгляд на ее короткие шорты.
— Ругаюсь с ней всё без толку.
— Я вам не позволю девочку мою обижать! Молодая, неопытная, надо просто по-человечески объяснить, что так нельзя одеваться, — сделал бутерброд, и наша проныра соизволила вернуться.
— Заставляете голодать, — фыркнула светловолосая поганка.
— Уплетай сэндвичи. Давай, только попробуй сесть на диету, — заботился об этой бесшабашной девахе.
—А потом я в джинсы не влезу! — доказывала мне Инна.
— Ох, болтуны. Богдан, надолго к нам?
— Через неделю уеду. Там важная конференция с партнерами, — не успел я налить чай, наша девочка нахмурилась.
— Опять меня бросаешь?
— Что за истерики, малая?
— Спасибо, не голодна, — бросила она салфетку на стол, тогда остался с сестрой наедине.
— Она же тоскует понимаешь, Богдан?
— Сейчас поговорю с ней, — устремился в сад, где висели качели. Наша светловолосая мартышка сидела там, шмыгав носом.
— Кто тут у нас обижается? Разве можно так себя вести?