Беглянка и маг - страница 11

- Мы?

- Западные легионеры. Поэтому мне не нравится служба Томаса.

У меня перехватило дыхание, сердце пропустило удар.

- Но он же…

- Нет, его не отправят на войну, - заверил Оливер. – Младших легионеров обучают и дают им поручения, связанные с внутренними делами страны. Подавлять мятежи, например. Но это лишь до тех пор, пока ему не исполнится шестнадцать.

Чтобы не заплакать, я подняла голову и молча смотрела в ясное голубое небо, чтобы солнце слепило глаза и было не до слез. Сейчас не время раскисать и хныкать. Как только доберусь до монастыря, первую же молитву вознесу богине Мире и Мириту Вестану – за вразумление Рональда Эртона. Стало холодно, и я обняла себя за плечи руками.

Оливер не заметил этого жеста, он продолжал говорить:

- Меня тоже не отправят на войну. По крайней мере, пока не обзаведусь сыном. Ну а вообще, - он ненадолго задумался и чуть улыбнулся, - Шелтонов слишком много, чтобы листар переживал об их количестве.

- Дурак! – порывисто воскликнула я, и на глаза все-таки навернулись слезы. – Не смей так говорить!

- Я не рассказал до конца, дорогая сестра. Помни: Джулия не должна знать об этом, - он очень быстро сменил тему. – И крепче держись в седле, чтобы не потерять сознание от того, что ты сейчас услышишь.

Судя по его нахмуренным бровям и угрюмому выражению лица, мне очень не понравится правда. Но я уже решилась на нее, и сейчас могла только растерянно улыбнуться уголками губ, покорно взирая на Оливера.

- Да, дорогой брат. Я вся внимание.

- Правда в том, - хрипло сказал он, мигом от меня отвернувшись, - что наш отец убил нашу мать. За это его забрали в столичную тюрьму и казнили. Этого пожелал сам покойный листар. Мы с тобой, Джулия, Томас и Кэмерон считаемся детьми убийцы и распутницы. Ты уже взрослая, Беатрис, и можешь это знать.

И, не желая больше говорить со мной на такую страшную тему, Оливер пустил коня галопом, оставив меня, сестру, наши свиты, закованных в броню воинов далеко позади. Трещали сухие ветки под копытами его жеребца, а мое девичье сердце рвалось от боли на части.

До самой остановки на ближайшем постоялом дворе я чувствовала себя отстраненно и потерянно.

При этом я рассеянно улыбалась Джулии, слушая ее бойки стрекот о женихах и моде, а сама лихорадочно размышляла о словах Оливера. Правда оказалась тяжелой, горькой, страшной, я не могла принять ее сразу, но должна была в итоге смириться с ней. Было трудно.