Находясь
я в другом состоянии, без расстройства по поводу причины гибели родителей, то,
возможно, пошла бы с ней мириться. Но сейчас словно кто-то выпил из меня
большую часть жизненных сил. Хотелось только есть и спать, а думать о чем-либо
наоборот было тяжело и горько.
Вскоре
нам предложили ужин. Ячменная каша на молоке, яйца, сыр, капуста, и на сладкое
мед.
-
Странная пища, - я задумчиво погладила кончиками пальцев медную чашу, в которую
рабыня только что налила молодое вино. – Мы дома питаемся иначе.
-
Мы ближе к столице, значит будет меньше мяса, - пояснил брат. – На ужин мясо
едят только северяне и проклятые аранийцы.
-
А дома…
-
Суп – это не куски жареного мяса, Беатрис.
Я
с тоской посмотрела на скудноватый ужин. Конечно, непривычно, и теперь остается
только надеяться, что в монастыре не будет слишком мало еды. Иначе так и
заболеть недолго. А при дворе? Испуганно посмотрев на худенькую и хрупкую
Джулию, я подумала, что бедняжке придется тяжело, с таким-то питанием.
Бедняжка
тем временем продолжала меня игнорировать. Обижалась. Дулась. Старалась всем
своим видом показать, что ей нет до меня никакого дела, а сама мечтала о
примирении. Главное, чтобы мириться пришла именно я, а она еще подумала бы, как
скоро меня простить.
Я
вздохнула. Знать бы еще, за что перед ней извиняться.
Ужин
мне не понравился, я только съела половину каши и кусок сыра. Пока все с
аппетитом ели, я украдкой посмотрела за плечо брата – туда, где за угловым
столом сидел в одиночестве мой недавний спаситель. Ел он то же самое, что и мы
все, запивал пищу вином, и выглядел довольно уставшим.
Тем
не менее он поймал мой взгляд. Улыбнулся, посмотрев прямо мне в глаза, а я
зарделась.
И
к несчастью последнее заметил Оливер.
-
Беатрис, что это с тобой? Ты вся горишь.
-
Вино, - кротко солгала я, и указала легким движением руки на свою чашу, из
которой только что отпила. – Очень крепкое.
-
Может, тебе угодно пойти спать?
-
Угодно, мой брат, - и я снова посмотрела на незнакомца.
-
Тогда ступай в вашу общую с Джулией комнату, - Оливер через стол передал мне
ключ. – Ваши вещи уже там, если что-то понадобится. Свечи зажжены. Вот только
прислуга уже спит.
-
Ничего, - улыбнулась я через силу. – Справлюсь.
Холодный
металл обжег ладонь, зато еще один теплый взгляд незнакомца согрел мою душу.
Как его зовут? И почему я не могу сдержать эту предательскую бесстыдную улыбку?
Ведь совсем его не знаю! Кажется, еще немного, и я стану вести себя как Джулия…