- Пришлый, сойди с камня прибытия, ты мешаешь другим
путешественникам.
Вновь, не обратив внимания на гундосящего стража, я задрал
штанины мешковатых штанов, разглядывая свои нижние конечности. Были
они еще более волосатыми, чем рука, но при этом не менее живыми. Я
пошевелил пальцами, выглядывающими из пыльных, разношенных
сандалий, и довольно улыбнулся.
- Не налюбовался еще? А я-то думал, что ты больше женские ноги
предпочитаешь.
Я глянул на улицу, разглядев там довольную рожу Зубра,
подвинувшего плечом гнусавого стража в сторону и заглядывающего в
полумрак беседки.
- Ага, но только не тогда, когда они из моей задницы торчат. Ты
тоже, гляжу, изменился, стал на две ноги выше и еще на один глаз
уродливее.
- Еще и на ухо, - Зубр пальцами оттопырил указанную часть тела,
подтверждая свои слова.
- Пришлый, если ты не сойдешь с камня прибытия, мне придется
вытащить тебя силой.
Мы вдвоем с Зубром недоуменно посмотрели на облаченного в
проржавевшую кольчугу доходягу, но отдав должное его смелости, хотя
может и глупости (я лично склоняюсь к последнему варианту), решили
не ломать ему и так изогнутый шнобель, наконец, выполнив его не
вежливую просьбу. Выбравшись из резной беседки, я начал счастливо
втягивать в грудь напоенный ароматом цветов и свежей стружки
воздух, да так и замер с разведенными в стороны руками, уставившись
на открывающееся глазам зрелище. Сказочный город, возведенный на
скалистом холме и обнесенный крепостной стеной, массивностью и
высотой больше схожий с отвесными скалами и освещенный полуденным
солнцем, выглядел просто завораживающе, а окружающие его
возделанные поля и молодые тенистые рощи, так мало походили на
гидропонные станции и серые, больные леса из реала, что сердце
сжала тоска по утерянному чуду.
- Богу душу, твою мать... - стряхнул я с себя внезапное
оцепенение, - ничё, и в реале все это восстановим.
- Впечатляюще, да? - толкнул меня плечом Зубр, - прям не
верится, что это все мультики.
Я только покачал головой, приседая, загребая горсть земли
потихоньку и просыпая ее сквозь пальцы.
Комочки земли, прозрачный на солнце песок, мелкие камушки,
пятилапый жучок-инвалид, высохший изъеденный листочек... и пахнет
пылью и землей. М-да, от реала не отличить, вот только ноги и
рука...
Последнее что я помню — это тележка, везущая меня на операцию,
Мария, слегка бледная, но ободряюще улыбающаяся. Красивая баба и
совсем еще молодая, но с мужиками ей что-то не везет... За
последние пять лет, что я каждые полгода проходил у них
диспансеризацию, мы с ней сошлись, так сказать, организмами, но я
откровенно был для нее староват, да и одна рука на весь тот самый
организм не внушала оптимизма. Однако каждую декаду, проведенную
под ее присмотром, я вспоминаю с улыбкой и ностальгией.