Я не верила, что студентка по собственной воле рвётся ночами в апартаменты декана. В моём воображении комнаты, где жил Эссар, сияли роскошью и излишеством. Предатель Гастон виделся развязно возлежащим на подушках, расшитых золотыми нитями, и свысока взирающим на хрупкую, дрожащую Жюли. Она, бедняжка, стояла в одной ночной рубашке, босая и переступала с ноги на ногу. Один повелевающий жест и…
Я с усилием остановила поток ярких образов, которые только распаляли ненависть к Гастону Эссару. У меня всегда было слишком живое воображение.
«Гад и хлыщ!» — заключила я, вслушиваясь в голоса, заполнявшие спальню.
— Я не хочу на собрание, — ныла Илма. — Почему мы должны каждые выходные слушать эти нравоучения? Все давно знают, что отступники враги добрых людей, а в Северном городе остались одни чудовища без души и разума. А испытание?! Оно выматывает до тошноты.
— Помолчи, Илма, — сквозь зубы процедила Урса. — Ты сегодня уже отличилась.
— Не я! Это новенькая! — расчёсывая светлые локоны, запищала Илма.
— Не имеет значения, кто начал. Вы обе показали себя во всей красе перед деканом, — лицо Урсы застыло маской досады и разочарования.
— Ага! В ночнушках! — по-доброму хохотнули девчонки. — Вот прикажет в них же отбывать наказание! Сван изведёт вас нравоучениями о девичьем стыде.
— Лекции в турнирном зале — вот наказание! — не унималась Илма.
— В конце недели ректор пытает нас лично, — шепнула мне одна из девочек. — Хорошо ты Илме наподдала. Она здесь два года. Считает себя старшекурсницей с привилегиями, потому что из зажиточной семьи. Так и не смирилась, что ничуть не лучше остальных.
— На факультете же нет курсов? — сказала я, приглаживая брючки.
Одежда пришлась впору и оказалась удобной. Я прикинула, что бежать в таком наряде будет сноровистее. Вспомнила и имя сокурсницы.
— Тебя Зоуи зовут?
Та кивнула:
— Курсов нет, но всех привозили в разное время.
Я слушала объяснения, а сама смотрела то на Илму с поджатыми губами, то на наставницу, присевшую к постели Жюли. Урса что-то тихо говорила девушке и гладила по медным волосам. Чудилось, что Жюли вздрагивает от каждого прикосновения.
— А что с ними? — я осторожно указала на молчаливую пару оживших кукол: девушки собрались и одновременно сели на заправленные постели.