Эссар, доктор Михель и Лиль переплели магические нити, чтобы удержать меня. Невольно я залюбовалась Гастоном Эссаром. Его дар очаровывал и восхищал. Моё сердце забилось сильнее, точно в предвкушении невероятных событий.
Ректор Америус, как все стихийники, не заметил колдовства. Опекун, в доме которого я жила до ареста, однажды признался, что чуть различает колебания чужеродной силы, не больше. Это всегда было нашим преимуществом. Если бы не ограничительные ошейники и метки, врагам никогда не взять верх.
Я осталась последней. Не показала на кристаллах силы дара и почти пала под натиском боевого мага. Не думаю, что они хотели убить самого неспособного, но моя стойкость вызвала подозрения.
Ректор начал о чём-то догадываться. Он привстал в кресле, уставившись прямо мне в лицо. От напряжения на лбу Америуса пролегли горизонтальные морщины.
Молодой стихийник, испытывающий меня, что-то осторожно сказал Америусу. Нахальное довольство на физиономии старшекурсника сменилось растерянностью. Он повторил формулу, взмахнул рукой, указал пальцем вниз, а я опять не провалилась.
Ректор обернулся на Гастона Эссара, незамедлительно состроившего скучающую мину, но не прервавшего заклинания. Поёрзав в кресле, Америус поднялся. Он спустился с возвышения, чтобы лично оценить мои успехи. Снизошёл, царственно ступая по щербатым плитам турнирного зала, куда так следовало вколотить его самого.
— Имя, — вкрадчиво спросил ректор, нависая надо мной.
Я всё ещё торчала в полу точно обрубок дерева. Пенёк, как он есть! Или гриб!
— Кирстен Шип, — недоброжелательно произнесла я.
— Господин верховный мастер. Так ты должна отвечать, когда говоришь со мной.
Я промолчала. Буду я ещё исправляться и лебезить перед врагом! Пусть этим Эссар занимается!
Кинув взгляд за спину Америуса, увидев Гастона, я с удивлением отметила, что больше не злюсь на декана. Именно это возродило пламя былой неприязни. Я не должна так легко забывать, что имею дело с предателем. Нельзя сдаваться!
Ректор приподнял округлые, густые брови, ожидая положенного обращение. Не дождался.
— Я запомню тебя, детка. В Академии помогают и самым заблудшим душам, — ласково сказал он.
А меня передёрнуло, точно от прикосновения к коже чего-то склизкого и холодного.
Ректор Америус выпрямился и провёл ладонью над полом. Меня подбросило, выталкивая из ловушки, довольно болезненно ударило о камень, когда я плашмя растянулась на плитах. Я мысленно выругалась.